– Можно нам поговорить?
– Да, только в четверть голоса, шёпотом.
– Утром я от вас уйду. До станции Зарудинцы будет километров семь, доеду до Казатина, а там в Винницу. Мне пора легализоваться, да и признаться устал, годы не те. Ведь прошли свыше двухсот пятидесяти километров, так?
– Так. То-то вы вчера так долго над картой сидели.
– Я смотрел откуда ближе выйти на железнодорожную станцию. Моих девушек доведёшь до реки Десна, как рассветёт, я покажу на карте. Тут не та Десна, что начинается под Ельней. Выберешь место для тайника, где спрячете рацию и питание к ней. Посоветуйся со Стефанией, она у меня мастер по этой части. Потом кто-нибудь за ними приедет. Виктору Александровичу и Михаилу Ивановичу передай, что я доволен провожатыми.
Когда рассвело, он простился с нами и ушёл. С Петровичем мы больше никогда не увидимся.
Задневали в кустах у реки Руставица. Лесов ни на карте, ни в натуре нет, но кусты хорошие. Слышно, как на шоссе завывают двигатели немецких автомашин.
– Подвинься, Марат, накроемся моим пальто, – просит Клава, – здесь сыро.
Уходящий на пост Степан останавливается, глаза у него становятся похожими на лягушачьи – выпуклые.
– Иди, иди, – подтолкнул его Иосиф, – тут не то, что подумала твоя дурья голова.
Одиннадцатая ночь в пути. Идём по азимуту напрямик через поле. Попадаются неглубокие овраги. Дмитрий эти места немного знает. Проводников не берём и в селения не заходим, чтобы никто не знал, что мы находимся в этом районе. Осенняя темная ночь. Идём так, чтобы видеть спину товарища.
– Стой, кто идёт! – вдруг раздаётся негромкий, но по уставу чёткий окрик.
Спиной чувствую, как наши мгновенно ложатся, чуть слышно щёлкают предохранители автоматов. Это не по инструкции, но мы обнаружены.
– Не стреляйте, – слышен тот же голос, – мы свои, русские. Мы бежали от немцев.
Интуитивно меня успокаивает этот приглушенный возглас. Враг бы закричал громко, надеясь испугать, ошеломить, а себя ободрить. Тут наоборот, говорят тихо, вкрадчиво.
– Мы партизаны. Один ко мне, остальные на месте, – придерживаюсь я уставного обращения.
Подходит долговязая фигура в длинной шинели с винтовкой на плече и поднятым воротником.
– Сколько вас? – спрашиваю строго.
– Четверо. Пленные мы, как получили у них оружие, так и бежали. Пятый день блукаем, куда ни пойдём, всюду натыкаемся на железную дорогу, наваждение какое-то.
– Я возьму его на нож, а ты в остальных кидай противотанковую, – шепчет мне на ухо незаметно подошедший Иосиф.
– На, бей, – долговязый распахивает шинель, у него очень хороший слух, – от своих приму смерть, не отшатнусь. Эх, плен…
Винтовка у него соскальзывает с плеча и падает на пахоту. Он стоит высокий, худющий, с опущенной головой и висящими, как плети, руками.
Я ему поверил, сразу, без оглядки. Так бывает.
– Подними винтовку и зови сюда остальных.
– Робята, идите ко мне, – негромко окает он в темноту.
Слышен топот сапог. Они выстраиваются рядом с длинным. Винтовки у ног, штыков нет. У одного за спиной сидор.
Павел идёт туда, где они сидели. Там никого и ничего нет. Отходим с ним в сторону, решаем, что делать с «казачками». Иосиф стоит напротив них. Он исподлобья сверлит их своими холодными глазами. Для него нет проблемы плена, омсбоновцы в плен не сдавались, только смерть вырвет из рук оружие.
– Где попали в плен?
– Под Вязьмой в сорок втором, мы из тридцать третьей армии, не смогли выйти из окружения.
– Друг друга хорошо знаете? Чужих среди вас нет?
Земляки мы, с одного района, вологодские.
– Вот что, товарищи, – они заметно подтягиваются от итого слова, – мы вас возьмём к себе через три дня. Нам надо кое-куда сходить. Посидите в балке, едой мы поделимся.
– Пропадём мы без вас, по нам уже стреляли, – уныло тянет долговязый, – степи здесь кругом, патронов у нас по одной обойме, пропадём.
– Они точно пропадут, – цедит сквозь зубы Иосиф, – или снова в плен полезут.
– В плен мы больше не попадём живыми, нахлебались, – быстро отзывается долговязый, – так порешили меж собой.
– Хорошо. Винтовки разрядить, патроны сдать мне. Пойдёте впереди, не оглядываться. Подадите какой-нибудь сигнал – стрелять будем без предупреждения. Вот он, – показываю на Иосифа, – пойдёт за вами.
– Он выстрелит, – бурчит долговязый, – и ножом ударит, непримиримый, – в его голосе, по-моему, звучит одобрение.
– В дороге не разговаривать, не курить. По сигналу тревоги – свисту птицы – ложиться и не дышать. Если сами, что увидите, свистните тогда, но тихо.
По команде длинного они без слов разряжают винтовки, патроны вкладывают в обоймы и отдают ему. Мне эта дисципли¬на нравится. Нагружаем «казачков» двумя вещмешками с взрывчаткой и коробками с автоматными патронами. С ними не убежишь. Пусть несут по очереди. Нам надо торопиться, каждая минута рассчитана. На «переговорах» потеряно полчаса.
С Дмитрием уходим вперёд, за нами «казачки» и Иосиф, за ним остальные. За те дни, что мы идём, ночь прибавилась почти на час. Восход солнца в половине седьмого. Впереди начинает проглядываться куча деревьев, на карте у меня нет. Близко речка Россь – цель нашего ночного марша, там днёвка.
– Это сельское кладбище, если нет похорон, то место хорошее, – вслух подумал Дима.
Мы поворачиваем на кладбище. Место тихое, укромное. За кладбищем в низине пруд, за ним в одну улицу растянулась деревня. С восточной стороны кладбища пологий склон до густых кустов, цепочкой уходящие в даль. За кустами течёт Россь. Стефания и Клава гуляют между могилок. Хотя мы на холме и снизу нас не видно, прошу их не маячить. Они подходят ближе. В стороне Иосиф допрашивает «казачков». Те не подозревают, сколько нас.
– Марат, скажите, пожалуйста, далеко отсюда до Винницы? – у Стефании мелодичный голос с каким-то западным акцентом, за всю дорогу она ни с кем, кроме Петровича, не перекинулась и словом. Только раз она спросила разрешения положить цветы на железную могилу наших танкистов.
– Пo дорогам, Стефания, около сорока километров.
– Так это же прекрасно, – она оглядывается и тихо продолжает, – здесь идеальное место для тайника. Сюда можно приехать на фурманке «навестить усопших родственников» и вывезти питание и рацию.
Павел уходит со Стефанией и Клавой делать тайник. На кладбище ведёт только заросшая дорога со стороны деревни. Там на посту залегли Николай и Степан. На восточной стороне – Антон. Иду к Иосифу. Он по одиночке вызывает «казаков» и бегло опрашивает. Остальных караулит Дмитрий.
– Допросил троих, длинного оставил тебе. Ответы у всех в основном сходятся. Вместе попали в окружение, вместе пошли в плен – кончились боеприпасы. Мыкались по лагерям, как земляки держались вместе.
– Давай «потрошить» долговязого по линии: как достали они винтовки и как вместе удалось бежать. Он умный, но перенервничал, понимает, что сейчас решается их участь, ночью была только отсрочка. Пошли приведем его.
Долговязый сидит, уткнув голову в руки, лежащие на коленях. Меньшой протирает винтовку, а двое других «рыжий» и «усач» спят, обняв винтовки. Мы пока, по-своему, так окрестили их. Долговязый вскакивает. Иосиф прижимает палец ко рту.
Отходим немного и садимся на могилки. Мертвые нам простят. Мы не по своей воле устали. Мы – солдаты.
– Расскажите с того момента, как стали власовцем.
Он начинает говорить. Сначала у него дёргается щека. «Власовец» – это синоним подлейшего предательства. Он это понимает. Он спешит обо всём рассказать. Вдруг, раздаётся винтовочный выстрел! Пуля тонко осой пропела над головами. Метнулась фигурка Клавы. Она ногой вышибает винтовку из рук «меньшого» и направляет на него свой маленький пистолет.
– Марат, он стрелял в тебя, я не успела предупредить выстрел – это произошло так внезапно.
– Давно пора кончать с ними, – изрекает Иосиф и берётся за финку, – сейчас нагрянут фрицы, он им знак подал.
– Не может быть, не может быть… – бубнит долговязый.
– Что «не может быть», что ты долдонишь, гадина продажная! – вырывается у невозмутимого Павла.
– Не может быть, чтобы он знак подавал, у него родной брат на фронте убитый, – торопится сказать долговязый.
– Павел, свяжи их по рукам и ногам, пусть Иосиф поможет тебе, – потом забирай девушек и иди на ту сторону кладбища, к Антону. Как у нас начнётся бой, уходите вчетвером за реку. Возьми взрывчатку, отомстишь за нас пару эшелонами. А мы тут фрицам весёлый концерт устроим. Иосиф, с первыми выстрелами кончай их… и приходи к нам на пост. Тайник не заметил? – шепчу Павлу.