– Да, – сказала она, когда вокруг стало достаточно тихо, чтобы говорить.
– Куда пропала?
Яна закусила губу. Снова накрыло то чувство, которое она испытала у Яра в кабинете несколько недель назад – хотелось ударить, всё равно кого, только бы бить, бить и бить до кровавых костяшек кого-нибудь.
– Я заграницей, Яр.
Тишина. Кажется, долгая – как вечность.
– Почему не сказала?
Яна пожала плечами и закрыла глаза. Привалилась боком к раскалённой каменной стене.
– Ты не спрашивал, Яр.
– Я сказал, что ты должна быть рядом со мной.
Снова молчание. Оглушительное, как грохот барабанной установки.
– Прилетай. В какой мне приехать аэропорт?
Яна мысленно взвыла.
– Домодедово, – сказала она вслух. И почти просительно: – Я в Тунисе, Ярик, мне лететь четыре часа… И я не знаю, когда ближайший рейс.
Она почти увидела, как Яр смотрит на часы.
– Аня забронирует билет. В одиннадцать жду тебя в Москве.
Короткие гудки.
***
Рик дулся всю дорогу. Слова «Я не просил улетать со мной» не действовали на него никак. Он молча смотрел в окно, позволяя Яне додумывать самой, но у неё все эти четыре часа хватало своих проблем. Голова к середине пути разнылась так, что она попросила у стюардессы аспирин и отключилась на весь остаток пути.
Когда открыла глаза, оказалось, что симпатичная девушка трясёт её за плечо – Рик уже ушёл за багажом.
Яну в тот момент его отсутствие могло только порадовать. Она и сама вышла и отправилась получать чемодан. Мельком поймала своё отражение в витрине киоска Duty Free – растрёпанное, заспанное, с огромными синичищами под глазами.
Поймала чемодан, катившийся по полотну, и двинулась к стоянке машин.
Мерседес Яра она узнала сразу, хоть он и не отличался от десятка других, стоявших на стоянке вразброс. Открыла дверь, закинула на переднее сиденье сумку с вещами и сама упала рядом с Яром.
Не глядя на него произнесла:
– Говори.
Яр говорить не стал. Молча протянул ей чёрную матовую папку, открыв которую Яна увидела стопку договоров.
– И что мне делать с ними?
– Посмотри.
Яна уткнулась глазами в строчки условий, но голова варила с трудом.
– Слушай, на кой чёрт тебе Катя? – она протянула папку назад. – Пусть не только задницей отрабатывает свои серёжки.
Яр надавил на папку, заставляя Яну забрать её назад.
– Я тебе сказал, – он особенно выделил слово «тебе», – посмотри.
Яна открыла папку и снова закрыла:
– Да что происходит-то, объясни?
Яр отодвинул боковое стекло и закурил.
– Я торчу твоему отцу шесть миллионов. Он угрожает подать в суд. Вот только хоть убей не помню, чтобы я заключал с ним контракт.
Яна замерла на несколько секунд, снова уставившись в бумаги. Моргнула дважды, а потом тихо попросила:
– Ярик, домой меня отвези. Башка болит и не соображаю ничего. Я к утру всё посмотрю. И всё-таки, где Катя?
– Без понятия, – Яр снова затянулся, – мы отследили её только до Канберры, – он сделал ещё одну затяжку. – Но если выясню, то обязательно спрошу, какого чёрта тут происходит.
***
Яна закончила смотреть документы к семи утра.
Всё это время Яр сидел у неё на кухне, глотая одну чашку кофе за другой.
Яна перевернула последнюю страницу, встала из кресла и пошатывающейся походкой направилась к нему.
– Кофе? – спросил Яр, приподнимая кофейник.
Яна кивнула.
Густая жидкость тут же полилась в чашку.
– Тесно у тебя тут, – сказал Яр, наблюдая, как Яна делает первый глоток и морщит нос.
Яна не ответила ничего. В тот момент, когда Яр покупал ей эту квартиру, ей было настолько всё равно, что она согласилась бы жить и в гараже.
– Я нашла, – сказала она, когда допила кофе и немного пришла в себя. – Это подставная фирма «Елисей». Надо бы проверить, конечно, но она у бати была ещё тогда, в 89-м. Ты им продаёшь никель. И в случае опоздания с поставками обязуешься выплатить неустойку в размере, эквивалентном стоимости поставки.
– Я что, идиот? – спросил Яр.
Яна сухо усмехнулась.
– Похоже, что да, – подумала и добавила. – Не парься, это было мелкими буковками внизу. Надо смотреть накладные – насколько ты опоздал и что должен был продать… но если ты меня спросишь, то всё это фигня.
– Думаешь, придётся платить?
Яна покачала головой, и на губах её заиграла злая улыбка.
– Думаю, он подставился сам. Если пойдут разговоры, что Журавлёв владеет этой маленькой фирмочкой, делающей большие деньги, он из Думы вылетит как пробка из бутылки. Ему надо было тихо сидеть и все счета тебе предъявлять через посредников. Но он, видимо, решил отомстить. Не знаешь, за что?
Яр промолчал. Ясно, в общем-то, было и так. Он встал и подошёл к окну. Прислонился лбом к стеклу и приложил рядом ладонь, будто пытался коснуться капель дождя, скользивших по другой стороне.
Яна скрючилась, обнимая себя обеими руками. Внезапно накатила такая усталость, что казалось, она и не ездила ни в какой Тунис, а все эти десять дней сидела у Яра под дверью как дрессированная собачка и ждала, когда же появится хозяин и бросит ей кость.
«Я так больше не могу», – пронеслось в голове.
А потом она подняла глаза и увидела Яра. Увидела бесконечное одиночество на лице и первые седые пряди, которых, кажется, не было ещё в середине весны.
– Ярик, ты что? – спросила она и, поднявшись, остановилась у него за спиной.
Яр молчал, только продолжал бесшумно двигать пальцами по стеклу.
Яна опустила лоб ему на лопатку и замерла так, наслаждаясь давно забытым теплом.
– Ты ей доверял… – сказала она тихо.
Яр даже не кивнул. Он так мало говорил, что всё чаще Яна ловила себя на мысли, что научилась понимать его без слов – по одним только движениям бровей и лёгким подрагиваниям губ.
– Ясно же было, что она была просто дерьмом, – сказала Яна с досадой, не зная, что прибавить ещё. И на сей раз Яр ответил ей – тихо, на грани слышимости.
– Никого, – сказал он.
Яна молчала, ожидая продолжения, и Яр всё-таки добавил:
– Не осталось никого.
Облизнул губы.
– Все – кто были, предали или убиты.
Яна зажмурилась, силясь унять рвущийся из горла крик.
– У тебя есть Мира, – сказала она наконец, когда немного справилась с собой. Голос всё равно звучал сдавленно, но Яр не заметил ничего.
– А она? – Яр чуть повернул голову, пытаясь разглядеть Яны у себя за плечом. И Яна поняла, что каким-то непонятным, иррациональным образом Яр в самом деле решил, что только она и может судить. Что этими вопросами, от которых грудь пронзают сотни раскалённых игл, Яр не желает причинить новую боль. Что Яр в самом деле не знает, что от неё – и от всех, кто был до неё – можно ждать.
– Она хорошая… вроде, – сказала Яна сдавленно. – Я бы ей поверила. Если бы… так стоял вопрос.
Она поняла, что дыхание снова перехватывает, а кровь начинает стучать в виски с новой силой, и замолкла.
– Мне тридцать… тридцать восемь лет, – проговорил Яр медленно. – У меня нет ни семьи, ни друзей. Это, наверное, очень смешно для тебя, Яна, но я уже в том возрасте, когда хочется знать, что впереди. Когда предпочитаешь синицу в руках журавлю в небе. И когда… хочется иметь детей.
Яна стиснула зубы. Злость раскаленными когтями царапала изнутри, силясь прорваться наружу – и гасла, когда она видела перед собой усталые глаза Ярослава.
– Я тебе не советчица, – сказала она сухо.
– А если бы была?
Яна отвернулась. Тоже подошла к окну и опустила на стекло ладонь, рядом с рукой Яра.
– Тебе не дети нужны, – сказала она наконец. – Тебе нужен тот, кто будет рядом с тобой. Что бы ни случилось. И что бы ты не натворил. Тот, кто всегда будет думать о тебе. Кто будет тебя любить. Для кого ты будешь центром вселенной, Яр. Кто всё-всё сможет простить и никогда не предаст.
Яр молчал. Так они и стояли какое-то время в тишине, а потом Яр развернулся и пошёл к двери.
– Работать надо, – сообщил он на ходу.
С минуту Яна не двигалась, не желая ни видеть, ни слышать его, а потом тоже развернулась и пошла за ним. Она нагнала Яра в прихожей, когда тот надевал ботинки.
– Что ты будешь делать? – спросила Яна.
– То, что ты сказала, – Яр накинул на плечи пальто и посмотрел на неё. Он хотел, кажется, что-то сказать, но когда заговорил наконец, с его губ сорвалось совсем не то, что ожидала услышать Яна: – Янчик, квартиру нормальную подбери. Я же тебе говорил – любую куплю.