На пятый день столица, где нас ждали бесшумные кровати позвала обратно. Я узнала от Бориса Петровича, что Вера уже выздоровела и ждёт Риго для продолжения совместной работы.
В последний вечер мать взгрустнула и пустила слезу.
– Можешь сыграешь нам что нибудь на прощание?
Я взяла со стены гитару – подругу юности моей и стала петь мамину любимую песню её лихой молодости.
– Мой адрес не дом и не улица. Мой адрес Советский Союз.
Мама подхватила меня и Риго тоже. Как ни странно он знал эту раритетную песенку.
Утром прощаясь, и отлично зная, что мама будет сопротивляться, я незаметно оставила под скатертью комода немного денег.
Наше прощание проходило слёзно, так что даже Риго загрустил.
– Я думала ты дольше останешься.
– Мама, мы ещё приедем. Летом, точно, обещаю тебе.
– Обещайте, что внука быстро заделаете. Охота мне его понянчить на старости лет.
– Обещаем, правда Риго?
– Родим дело нехитрое. Глафира Васильевна готовая бабушка.
– Ну тогда держите. Это вам на дорожку.
Мама сунула мне баул, и я уже заведомо знала, что там – пирожки, яйца вкрутую и домашняя курица. Отпираться от этой вагонной снеди было бессмысленно.
– Всё идите, а то разрыдаюсь, – сказала она и убежала в дом.
В наше отсутствие в Москве произошли различные события. Мария Львовна сходила на «Лебединое озеро» и была восхищена балетом. Об этом она нам с упоением рассказала, а заодно осталась очень благодарна мне. Верка окончательно поправилась. Танцевать не танцевала, но зато во время лечения посидела на диете и скинула пару кило. Её лжеподруга Катька казалось должна была заполучить сольники? Ан нет! Борис Петрович по прежнему дальше кордебалетов её не продвигал, так что все её старания пошли коту под хвост. От этого их отношения с Веркой ухудшились. Когда Вера больная лежала дома, Катька навестила её всего пару раз, а потом в опере они часто прилюдно ссорились. Какая чёрная кошка между ними пробежала, одному Богу было известно, хотя я догадывалась в чём была причина, точнее причины.
Мои догадки подтверждались рассказами Риго, который продолжил вместе с Верой сочинять музыку к балету. Он отмечал, что отношения двух подруг стали просто невыносимыми. Каждый приход Катьки в кабинет Бориса Петровича заканчивался обоюдной истерикой. Причины скандалов Риго не знал, потому что всякий раз выходил из комнаты. Зато он заметил не менее тревожную вещь – странное поведение Катьки по отношению к нему. Она смотрела на него то откровенно любовно, то со скрытой враждебностью, что не могло не насторожить меня. От этой тамбовской крысы всего можно было ожидать, начиная от склонения к прелюбодеянию, до устранения как свидетеля её оральной ласки. Не удивляйтесь, она способна на всё. Вечная неудовлетворённость по жизни: пренебрежение со стороны руководства театра её талантом балерины, отсутствие внимания со стороны мужского пола, неустроенность по жизни (она жила в коммуналке со своей сварливой тёткой), но самое главное – зависть к своей подруге.
Слухи об их лесбиянских отношениях с Верой не были беспочвенными. К тому же, как мы выяснили недавно, Катька, была ещё и бисексуалкой. Подобные извращения не могли не повлиять на её психику.
В то утро Риго ушёл из дому настолько рано, что я даже не почувствовала, как это произошло. В полдень, как обычно, я решила ему позвонить, что договориться о встрече, но телефон его был почему то в отключке. Немного переждав, вновь набрала номер, и опять без ответа. Забеспокоившись, я живо оделась и поехала в Большой. У входа стояли – полицейская машина и «скорая», а когда я подымалась по лестнице, то столкнулась, с группой полицейских.
Дурное предчувствие сжало моё сердце. Я добежала до кабинета Борис Петровича и остановилась, как вкопанная. Оттуда санитары на носилках выносили женское тело с прикрытой головой. Когда они сравнялись со мной, я с дрожащими руками откинула простыню.
О ужас! Это было бездыханное тело Веры. Страшный след от удавки на шее сразу бросился в глаза. Ноги мои подкосились от страха, и я бы непременно свалилась на пол, если бы не наша уборщица тётя Клава, которая вовремя схватила за плечи.
– Кто её так? – еле выговорила я.
– Задушили удавкой.
– Кто?
– Не ясно пока, но подозревают того паренька, с которым вы тут приходили.
– Риго? – почти прокричала я.
Уборщица успела меня усадить на стул, а иначе я бы грохнулась на мраморный пол.
– Где он сейчас?
– Нету его тута. Полиция забрала.
Я схватилась за голову.
– А где Борис Петрович?
– Лежит в соседнем кабинете. Ему скорая укол сделала, еле успокоили, а то кричал как безумный.
Я вскочила со стула. Почему то захотела войти в кабинет Борис Петровича, но дверь была опечатана. В это время из соседней комнаты в сопровождении полицейского вышел мужчина в штатском и с папкой в руке.
«Следователь» – мелькнуло у меня в голове.
– Вы не скажите где сейчас находится Риго Малиновский?
– Его сейчас допрашивают в полицейском участке.
– Разве это он убил?
– Пока не ясно. Он последний кто общался с задушенной.
Я быстро повернулась и хотела уже выбежать из здания, но потом вернулась обратно к следователю.
– Вы не скажите, в какой полицейский отдел его отвели? Я хочу видеть.
– Извините, вы кто ему будете? Жена? Близкая родственница?
– Нет. Подруга.
– Ну тогда со свиданием придётся повременить.
В это время из комнаты напротив вышла Катька. Я бросилась к ней.
– Ты можешь мне внятно рассказать, что здесь произошло?
– Они как обычно с утра писали музыку и всё у них шло гладко. Верка пока не танцует и потому стало больше времени посвящать творчеству. Работа близилась к концу и они должны были её передать Борис Петровичу. Вчера когда я подходила к кабинету, то невольно услышала крики. Они громко о чём то спорили.
– Риго орал на Веру? – изумилась я, – этого не может быть.
– Мне не показалось. Я слышала собственными ушами. И сегодня когда я заходила, они не занимались музыкой, а опять спорили. Не ругались, а именно спорили.
– О чём?
– Что то про авторство. Кому оно принадлежит? Мне это быстро надоело и я вышла, но когда возвращалась обратно, было тихо. Решила зайти, и вижу Верка задушенная лежит бездыханно на полу. Ну я сразу полицию вызвала, а те с труповозкой и приехали.
– А где Риго был тогда?
– Он уже уходил. Я крикнула, и его остановили на выходе.
После разговора с Катькой я будто в тумане вышла из здания. Всё ясно. Моего Риго станут обвиняют в убийстве человека! Это невозможно! Он даже муху не обидит. Его арестуют! Мне нужна помощь, причём очень срочно. Нужен опытный адвокат, но кто? Московских я не знаю никого. Стоп! Ленка! Моя одноклассница Ленка, мы выросли на одной улице. Она тоже мартышкинская. В Питере теперь живёт, у неё собственная адвокатская контора. Отлично! Сейчас же звоню ей.
– Ленка привет!
– Это ты Томочка? Сколько лет, сколько зим?
– Ленка мне плохо! Срочно нужна твоя помощь!
– Что такое?
– Арестовали очень близкого мне человека. Помоги!
– Постой! Не гони волну. В чём его обвиняют?
– В убийстве. Но он не виноват.
– Обвинение уже предъявлено?
– Нет, его недавно забрали в полицию на допрос.
– Ладно, я всё поняла. Завтра же пришлю к тебе одного умного парня. Он у нас пока практикант, но грамотный, а главное смекалистый. Я дам ему твой номер. Будь на связи. До его приезда ничего не предпринимай.
– Как его зовут?
– Виктор. Виктор Моисеев.
– Спасибо тебе подруга!
– Не за что. Не забывай что мы мартышкинские – своих в беде не бросаем.
Молодец Ленка, не задрала носа, оперативно отреагировала.
Я медленно побрела домой. Сказать, что в эту ночь я спала плохо, это не сказать ничего. Мысль о то, что я могу надолго расстаться с Риго не давала мне покоя.
В ту ночь мне опять приснилась Мария Каллас. Её не было с тех пор как я повстречала Риго. Но сегодня я спала одна и она явилась.
– Опять будешь учить меня, как голос ставить? Не хочу, уходи, у меня горе.
– Знаю. Твой любимый попал в беду.
– Откуда тебе это известно?
– Я про тебя всё знаю. Позволь тебе дать совет. Никогда не бросай своего любимого. А иначе тебя постигнет такая же божья кара как меня. Я ослеплённая славой, рассталась с мужем и стала любовницей богатого человека. За это Бог покарал меня. Он дал мне голос, он его и отнял. Богатые поклонники, пузатые олигархи – это всё преходяще, – вечна только настоящая любовь. А помощь к тебе уже спешит. Держись.