Альдо отпер дверь старенького гаража. Наряду с повозками и прочими транспортными средствами в углу стоял автомобильный фургончик, громоздкий, вонючий и неудобный в управлении. София глубоко вздохнула и заколебалась. Все еще не вполне уверенная в том, что поступает правильно, тем более что фургончик действительно потреблял много драгоценного бензина, София нерешительно заглянула в глаза Альдо.
– Мы все делаем правильно, – улыбнулся он ей.
Уже не в первый раз он без слов угадывал ее мысли, и эта его способность всегда восхищала Софию. Ведь и вправду теперь такие времена, что попробуй разобраться, что хорошо, а что плохо. Но когда все плохо, надо просто делать то, что должно, и не задавать лишних вопросов. Она перевела дыхание, и решимость ее укрепилась.
Лоренцо слишком осторожничал в стремлении оберегать ее, как, впрочем, многие мужчины его социального слоя. И, относясь к себе строго и непредвзято, София вполне отдавала себе отчет, что такое покровительственное отношение супруга – результат ее поведения. Поначалу она позволяла мужу чрезмерно опекать себя, даже находила в этом удовольствие, хотя, возможно, следовало проявить твердость и показать, что она и сама способна решать проблемы и совершать поступки. Но вместо этого, не поднимая лишнего шума, она потихоньку принялась делать то, что считала правильным. Лоренцо прекрасно видел, что София способна на многое, понимал, что у нее хватает и мужества, и внутренней силы, что она действительно обладает здравым рассудком, но ей казалось, обоим будет легче, если она продолжит вести себя так, чтобы он чувствовал себя ее защитником.
– Мне сесть за руль? – спросил Альдо, прерывая поток ее мыслей.
– Да, спасибо. А я посижу с Джеймсом. Но у нас совсем мало времени. Я должна вернуться пораньше, чтобы день провести с Лоренцо.
Они уселись, и Альдо повел фургончик вокруг дома.
На обратном пути из монастыря они снова петляли между холмов по сети грунтовок; выглянуло солнце, и влажный пейзаж засиял яркими красками. Глядя на далекие гряды голубовато-серых холмов, на стаи низко плывущих серебристых облаков, София невольно воспрянула духом – настолько прекрасным выглядел окружающий пейзаж. Ей казалось, что война не так страшна и, может быть, пройдет мимо и не очень затронет их жизнь. Разве возможно что-то дурное в такие сияющие, такие бодрящие дни, как этот? Именно в подобные дни жизненно важно хранить и лелеять живущее в душе драгоценное зернышко надежды на лучшее. В такие минуты Софию охватывало чувство радости и вдохновения. И она знала, что потом, если и придется когда-нибудь всю ночь в тревоге лежать без сна, она может вспомнить эти минуты и представить себе будущее, где царит добро, мир, в котором светит солнце и жизнь исполнена покоя и счастья.
Альдо на несколько минут остановил машину, и они вышли подышать свежим воздухом, полюбоваться видом, послушать, как шуршит на ветру высокая трава.
– В монастыре он будет в безопасности, – сказал Альдо.
– Да, – отозвалась она.
София помолчала секунду, ощущая, как легко, как спокойно ей с этим юношей.
– Помню, как я переехала жить в сельскую местность, – продолжала она, становясь с ним рядом. – Ты тогда еще не родился, конечно. Я была девочка городская, но очень скоро после приезда сюда я просто влюбилась в нашу усадьбу, полюбила всех, кто живет с нами рядом. Они приняли меня так радушно, словно я была для них родным человеком.
– Моя мать частенько вспоминает те дни, – сказал он.
– Хорошее было время. Правда очень хорошее.
Она улыбнулась, вспомнив свою первую зиму в Кастелло вместе с Лоренцо – о, она никогда этого не забудет.
– Мы сидели, а перед нами пылали трескучие костры, все вокруг преображалось, как в сказке, становилось таинственным, долины тонули в туманах, небо багровело, а через некоторое время с неба посыпались белые хлопья чистого снега.
– Графиня, вы всегда умели чувствовать настоящую красоту.
– А ты разве ее не видишь? – рассмеялась она.
– Вижу, конечно, но ведь я мужчина практический, а вот вы – натура поэтическая.
Мужчина, подумала она. Рановато еще смотреть на него как на мужчину.
Они любовались темными пятнами сосновых и дубовых рощ, покрывающих эту землю, но ей не давала покоя мысль о пистолете. Может, Альдо покажет ей, как им пользоваться? Но вопрос в том, сможет ли она направить ствол на человека и нажать на курок. Сможет ли выстрелить и убить живого человека? Такая мысль казалась ей полной нелепицей.
– Ты ведь умеешь стрелять, да? – спросила она.
– Умею, – ответил он. – Стрелял на охоте.
– Покажешь, как это делается?
– Конечно, – улыбнулся он. – Но я представить себе не могу, что вы пойдете на кабана.
– Да уж.
Последовало короткое молчание.
София указала вперед:
– Смотри, как много между рощами необработанных участков. Мы, женщины, – с твоей помощью, конечно, – делаем все, что можем, но ведь этого мало.
Вдали едва виднелись уже совсем густые леса, в которых скрывались многие десятки бежавших туда мужчин. София надеялась, что в этих лесах еще оставались дикие кабаны, которых можно убить и съесть.
– Я много думаю по ночам об этих людях в лесу, – сказала она. – Грядет холодная зима, а им нечем там согреться, и мне страшно за них.
– Ничего, как-нибудь приспособятся, не помрут.
Она решила обязательно сказать Карле, что она даже рада, что та готовит для этих людей еду, и вовсе не против, если Карла возьмет кое-что из их запасов. Настало время вложить и свою маленькую лепту в эту борьбу и помочь войскам антифашистской коалиции одержать победу. Вдруг мысли ее были прерваны оглушительным рокотом моторов: в тесном строю куда-то на север мчались по небу истребители. Она зажала уши ладонями.
– Союзники, господи, только бы это были союзники, – забормотала она.
– Думаю, они и есть, – кивнул головой Альдо.
Потом послышались звуки далеких взрывов, и она содрогнулась при мысли, что чья-то деревня попала под бомбежку. Порой трудно было избавиться от мысли, что военным летчикам коалиции совершенно наплевать на мирных итальянцев.
Глава 8
На следующий день, как только София вернулась домой после прогулки с собаками, ей сообщили, что по телефону звонил военный комендант Шмидт, представляющий местную немецкую власть, и спрашивал, находится ли сейчас по месту жительства Лоренцо. У нее на секунду замерло сердце. Еще раньше она получила от этого же самого человека письмо, в котором ее информировали о намерении немцев произвести в деревне реквизицию. Когда Карла сообщила, что Лоренцо на самом деле сейчас дома, немец в учтивых выражениях напросился на обед. София облегченно вздохнула: хорошо, что им удалось вовремя увезти Джеймса. Одно дело, если присутствие одного из врагов немцев обнаружит Лоренцо, а совсем другое – Шмидт, особенно если он нарочно прибудет для того, чтобы осмотреть дом.
День прошел спокойно, чем она была очень довольна, однако теперь следовало ждать вечера, который не сулил ей большого удовольствия. София выглянула в окно на площадь, одновременно слушая последние новости, и увидела вылетающую из арочных окон башни прямо в небо целую стаю летучих мышей. Потом в голову ей пришла мысль, что самые противоречивые слухи распространяются словно пожар. О том, что войска антифашистской коалиции уже близко. Они будут здесь со дня на день. Все слышали об этом уже не раз, снова и снова. Но теперь толки были не столь благоприятны. На юге Италии войска коалиции продвигаются медленно: немцы сопротивляются упорнее, чем ожидалось. В целом сражения проходят успешно, но немцы отступают с черепашьей скоростью, и у них хватает времени, чтобы оставить после себя страшные разрушения.
София даже слегка приуныла, но тут в спальню вошел Лоренцо, и у нее с души словно камень свалился. Перспектива в одиночку весь вечер развлекать этого немца пугала ее.
– Лондонское радио? – спросил он, когда она предстала перед ним в черном атласном платье, в которое решила переодеться к вечеру.
Это платье с длинными рукавами и закрытым воротником плавно скользило по бедрам, спускаясь чуть ниже колена, и облегало ее стройную фигуру, словно перчатка руку, подчеркивая все ее достоинства.
– Да, – ответила она. – Все лучше, чем фашистская пропаганда. Вот только хороших новостей нет. Застегни мне, пожалуйста, молнию.