– А как именно выглядит берлинский ключ? – спросил Поль.
– Сейчас покажу, – Соня достала из сумочки ключ с двумя бородками. – Кажется, что это обычный ключ от сувальдного замка, но вторая бородка превращает его в знаменитый берлинский ключ.
– А ключи у всех жильцов дома одинаковые? – с наигранной наивностью поинтересовался Ванька.
– Вне всяких сомнений, – отозвался реставратор и, в подтверждение сказанному выложил на стол свой ключ.
На нём также оказалось две бородки. Дети с ужасом взглянули на водителя, который равнодушно размешивал чай. Возникшая неловкая пауза заставила его отвлечься от этого занятия.
– И что вы на меня так смотрите? – возмутился водитель. – Я не пойду за своим ключом только ради того, чтобы удовлетворить детское любопытство.
– Миша, ну что тебе стоит? – вкрадчивым голосом начала было Соня, но водитель грубо перебил её:
– Не пойду – значит не пойду! Что неясно в этой фразе?! – он громко поставил чашку на стол и скрестил руки на груди.
Было слышно, как часы прихожей отбивают ритм, а духовка пыжится над новой партией ватрушек.
– Скажите, это вы выпустили собаку? – набравшись смелости тихо спросил Поль.
– Выпустили собаку? – переспросила Соня и запнулась, растерянно взглянув на водителя.
– Не я выпустил собаку, а вы! – нервно поглядывая на Соню, возразил тот.
– Вы открыли дверь, – настаивал Поль.
– Этот мальчишка открыл её, – огрызнулся водитель, указывая на Ваньку, – и собака выбежала!
– Вы открыли калитку и прикрыли её так, чтобы пудель смог выбежать, если бы захотел. Ему достаточно было всего лишь немного подтолкнуть её.
– Ничего подобного! Если бы всё было так как ты говоришь, тогда мой ключ так и остался бы в замочной скважине, но его же там нет.
– Конечно, его там нет, потому что вы спилили бородку на своём ключе, чтобы оставить дверь открытой, беспрепятственно вытащить ключ и остаться вне подозрений!
Михаил раскрыл рот от изумления: столь наглых обвинений, тем более от мальчишки, он никак не ожидал услышать.
– Следите за своим тоном, молодой человек! – взревел водитель, растратив остатки терпения.
– Миша, ну что ты? – осадила его Соня. – Просто покажи нам свой ключ.
Михаил недовольно отвёл взгляд в сторону, а Поль выложил на середину стола бородку, найденную в мусоре. Соня так и ахнула, а реставратор разочарованно покачал головой.
– Этот мерзкий пудель не давал мне спать! – громко начал оправдываться водитель. – Я приезжаю после смены, хочу выспаться, а он с утра и до ночи лает во дворе, как ненормальный.
– Да… – протянул молодой реставратор, которому выходки пуделя надоели не меньше. – Однако выбрасывать спиленную бородку было не лучшей идеей. Если ты хотел отвести от себя подозрения и замести следы, тогда… – он внезапно прервался, встретив укоризненный взгляд Сони, и со смущением в голосе добавил: – Хотя зря ты это, в самом деле, Миш. Не по-человечески как-то…
Начёсанный, накормленный и вымытый пудель был доставлен к хозяину сразу, как только старый немец окончательно оправился и вернулся домой.
Дети и взрослые сговорились хранить историю о пуделе втайне от старика, потому что боялись волновать его. Соседи поговаривали, что с возвращением хозяина, пёс стал добрее к окружающим и молчаливее на улице. Может, истосковался по старику, а может, набрался мудрости, побывав в плену у канализационного люка.
Провинившейся водитель предпочёл переехать, а Соня рассказала всем жителям о том, как дети отсортировали мусор в поисках улик. Последний факт вдохновил взрослых. С тех самых пор мусор больше не копился в огромном баке посёлка, а был аккуратно отсортирован и бережно сложен в соответствующий контейнер каждым сознательным жителем. И всё это благодаря Полю и его верным друзьям!
Глава 5. Рождественский штоллен
1. Снег
Сахарная пудра сыпалась сквозь сито на рождественский штоллен, как будто это был снег, который падал из огромной тучи за окном. Казалось, руки мамы, обхватившие сито, раскачиваются в такт природе, вытряхивая наружу сладкие снежинки, и стоит им на мгновение остановиться, как настоящий снегопад моментально прекратится. Поль скрестил руки на столе и уткнулся подбородком в мягкие рукава свитера. До его носа долетели последние сахарные пылинки.
Мама убрала сито и отошла от окна; снеговые вихри всё так же мелькали в свете уличного фонаря, и никакая сахарная пудра не могла их остановить. Беспечные посланники циклона – они продолжали беспорядочно кружить над сугробами, высыпаясь из хмурой тучи – предвестницы сурового снежного бурана. Ещё час и он всей своей мощью обрушится на землю, а затем улетит, ввергнув гостеприимный край в тишину высоких сугробов.
Поль перевёл взгляд с окна на маму. Обернув штоллен в хрустящий лист пергамента, она отрезала несколько сантиметров красной ленты, переложила кекс в коробку и бережно перевязала её, закрепив изящным бантиком. Взглянув на сына, она словно спросила: «Красиво получается, Поль?» – и Поль кивнул, потому что даже молча можно говорить.
Судьба немецкого кекса, который теперь лежал на столе перед Полем, была определена ещё в начале декабря: он должен был стать частью общего рождественского стола, который традиционно накрывали в доме Маруси. Общим он назывался не только из-за того, что за ним собирались друзья и соседи, но и потому, что угощения для него готовили и приносили сами гости. А чтобы блюда не повторялись и были гарантировано съедены, мама Пети придумала игру, которую назвала «Кулинарные фанты». По правилам, за две недели до праздника приглашённые гости записывали на небольших листочках бумаги название несложного блюда, которое им хотелось бы отведать на Рождество. Затем бумажки складывали в шляпу, перемешивали и предлагали участникам вытянуть кулинарный фант. В Рождество каждый гость приносил то блюдо, название которого было написано на бумажке.
«И кто же из соседей пожелал немецкий штоллен?» – спросите вы. Этим человеком был дедушка Мориц. Он скучал по своей покойной жене и часто вспоминал традиционный рождественский кекс, который та так любила печь. И пусть старый немец не верил, что кто-то сможет сравниться в кулинарном мастерстве с его любимой Шац, мама Поля старалась ему угодить.
Она стёрла с кухонного стола сладкие пылинки и Поль увидел своё отражение в его зеркальной поверхности.
– Вот и всё, – нежно проговорила мама. – Твоя рубашка висит на стуле. Я думаю, что тебе всё-таки стоит надеть те красные подтяжки, которые прислала бабушка – они отлично сочетаются с клетчатой бабочкой.
Поцеловав сына в макушку, она ушла наряжаться.
Поль подошёл к стулу и стащил с него рубашку. Под ней действительно оказались красные подтяжки и клетчатая бабочка. Он не собирался их надевать. Живо представив себе покатывающего со смеха Ваньку, который считал бабочку не чем иным, как нелепым бантиком, а подтяжки – держателями для штанов тех, кто не умеет застёгивать ремень, русский норвежец решительно сгреб подарок бабушки в охапку и запихнул в первый попавшийся ящик.
Дорогу замело. Снегоуборочный трактор ещё не проехал, поэтому о поездке на машине можно было забыть. Чтобы добраться до дома Маруси пешком, Поль и его родители надели валенки, прихватив парадную обувь с собой. Честь доставить штоллен выпала младшему члену семьи. И Поль подошёл к выполнению этого задания со всей ответственностью потомственного викинга. Он то крепко прижимал кекс к себе, то, припоминая наказ мамы не мять штоллен, отводил его на расстояние вытянутых рук.
Растревоженные ветром снежинки мелькали в темноте. Они летели прямо в глаза, мешая идти. Но даже сквозь эту белоснежную пелену Поль мог разглядеть очертания дома Маруси, который подсвечивался рождественскими гирляндами. Будто заколдованные они стоически светились наперекор непогоде.
Ноги вязли в снегу и Поль уже изнемог, как вдруг позади раздалось угрожающее рычание мощного двигателя. Путники обернулись: высокий джип пробирался сквозь сугробы. Его огромные колёса словно вскапывали и перемалывали снег.
– Эй, соседи! – крикнул папа Вани, высовываясь из окна машины. – Лезьте внутрь, мы с радостью вас подвезём.
Довольная физиономия Ваньки маячила позади водителя.