– Ладно, старина! Ваша взяла! Кажется, Семен Николаич и впрямь не подавился. Но меня можно понять, семь дней в неделю без отдохновения! Кручусь точно белка в колесе…
– Конечно-конечно, – пожал плечами сыщик. – И на старуху бывает проруха. Добро, хоть посуду не убрали. Иначе мы долго бы еще блуждали впотьмах, упорствуя в заблуждении…
В тоне его явно различалось профессиональное осуждение.
Маленький детектив отвернулся от собеседника, который немедленно скорчил за его спиной гримасу, и продолжил:
– Пройдемте в соседнюю комнату, господа. Что мы видим? Ставни распахнуты настежь…
– Здесь невысоко! Вероятно, злоумышленник скрылся через окно, – предположил Марк Вениаминович, высовываясь наружу. – Полагаю, он воспользовался суматохой и выпрыгнул в сугроб, пока ломали дверь.
Поликарпов выразительно закатил глаза:
– Всякий поступивший подобным образом оставил бы на снегу изрядные рытвины, а их, как вы можете наблюдать, нет.
– Действительно… – пробормотал Захаров. – Однако постойте-ка, вы-то в окно не выглядывали, дружище! Как догадались, что под ним нет следов?
– По количеству посуды. На тумбочке всего одна тарелка и кофейная кружка. Обычно отравитель, если уж находится рядом с жертвой, тоже что-то ест. Для отвода глаз. Кстати, в редких случаях – то же самое, что и отравляемый.
Вдруг за спинами собравшихся раздался незнакомый голос:
– Отравляемый, отравитель?! Как это понимать?..
Коротышка обернулся. Его кругловатое лицо было сосредоточенным, на нем читалось неприкрытое раздражение:
– Кто пустил сюда посторонних?
На пороге кабинета стояли двое: высокий долговязый брюнет в вицмундире Гвардейского экипажа и статский господин в песочной визитке. В руках вошедших были гвозди и молоток.
– Посторонних! Кто тут еще посторонний! Что здесь, черт подери, происходит?
Захаров расплылся в широкой улыбке:
– Доброе утро, джентльмены! Петр Еремеевич, голуба, не шумите так. Перед вами старший следователь от полицейского ведомства. Прибыли расследовать обстоятельства смерти вашего достопочтенного тестя. Антон Никодимович, сие господин Вишневецкий. Кондратий Федорыча вам, полагаю, представлять не нужно.
Мужчины обменялись неприязненными взглядами, затем церемонно раскланялись.
– Господа, вы должны подробно изложить этому человеку, что здесь вчера приключилось, – продолжил лекарь. – С кого начнем?
Поликарпов покачал лысеющей головой:
– Позже-с. Еще будет время. Сейчас мне нужно переговорить с прислугой. Лучше всего сделать это на кухне. Сперва нужно выяснить, чем именно перекусывал сенатор перед смертью. А вы, милостивые государи, кажется, явились чинить выбитую дверь? Не смеем вам докучать! Пойдемте, Захаров…
Дворецкий, сумевший вернуть себе чопорный вид, услужливо пояснил:
– Его превосходительство изволили кушать шоколадный кекс и пить кофий с ликером.
– Где пирог, там и лег… – пробормотал Петр Вишневецкий.
Сыщик вскинул бровь.
– Простите?
– Ох, извините, Антон Никодимович (я правильно запомнил ваше имя?), покойный батюшка любил цитировать поговорку: «Где кисель, там и сел». Однако забывал, что у оной наличествует продолжение: «Где пирог, там и лег…» А теперь, выходит, что пирог-то его и сгубил. Иронично!..
– Oui, Dieu a le sens de l'humour…
Царские цацки
Андреев день, вторник, за час до полудня
– Всего допрежде, – произнес Поликарпов, – я желал бы перемолвиться парой слов с прислугой. Лучше всего начать с mademoiselle Evdokia
Примечания
1
Прощай и прости (фр.)
2
Удушье (англ.)
3
Мой друг (фр.)
4
Ну, хорошо (фр.)
5
Простите, вы сказали с крысой? (фр.)
6
Да, у Бога есть чувство юмора… (фр.)
7
Мадемуазель Евдокия (фр.)