Через три месяца, заметив её несколько отрешённый вид, он задал прямой вопрос. На женском лице отразилась целая гамма чувств. «Какое из них искреннее?» Победило в итоге выражение стоического терпения.
Она дала понять, что медлила с известием из-за страха ошибиться или, хуже того, сглазить. «Так уже было в прошлые разы… Поначалу вся шло хорошо, а потом…»
Всё это Гумер припомнил, глядя на женщину на пассажирском сиденье. А та крутила кольцо на безымянном пальце. «То ли трофей демонстрирует, то ли старается избавиться?» Наконец, Луша тихо, но твёрдо произнесла:
— Извините, Гумер Каримович, но у меня нет другого выхода. Коронавирус!
— Я понял.
— Вы думайте, а я пойду! — С этими словами она покинула салон, резко хлопнув дверцей. Впрочем, несмотря на приложенные женской рукой усилия, дверца закрылась с мягким дорогим щелчком.
Уже в кармане куртки швы разошлись от звонков мобильника, а Гумер всё сидел в машине, вжавшись в кресло, и пытался договориться со своим сердцем:
«Я так хотел сына. Я стольким пожертвовал… Я надеялся продолжить себя в нём. Какое ребячество! Лука оказался не меньшим слабаком. Да что там! Наследник не помог мне преодолеть страх смети. Что будет со мной, когда умру? Когда соединюсь с тем творящим Океаном, который Лем описал в „Солярисе“.
А моё тело… Оно прорастёт травой, которую сжуют бурёнки. И персонаж по имени Гумер станет частью пищевой цепочки. А в конце концов окажется в грудном молоке женщин, которые вскормят будущих жителей города Мирного. Ведь скорее всего именно там его похоронят за семейной оградкой Дамировых.
Таким образом я не сгину без следа. Что ж, этим тоже можно утешаться.
Но что делать с Лушей? Издательство не приносит прежних доходов. Тем временем аппетиты домочадцев растут. Да и дом требует заботы.
Ясное дело, что запрашиваемая женщиной сумма в пределах разумного. Луша не дурында какая. Смекает, что Дамировы не на нефтяной скважине сидят. Но всё дело в том, что книжный рынок катастрофически просел. Свободных денег просто нет.
От всего этого тянет рвануть на край света. И город Мирный для этого сгодится. Подходящий предлог имеется: Нора и её маразматический проект под названием „Назад в СССР“.
А что касается их землячки, то, видимо, надобность „пробивать“ девицу пропала. По крайней мере, София больше не заговаривает о Мирре из города Мирного. Хоть одной заботой меньше!»
Глава 12Журналист и дурная… бесконечность
— Череп раскололся. Как скорлупа. — Адаев поспешил зафиксировать каждое слово.
— И..?
— Задняя мозговая артерия пробита. С таким повреждением не проживёшь и часа. — От голоса сына так и несло запахом морга- формальдегидом.
— Спасибо за информацию.
— Надеюсь ты не станешь ссылаться на меня. — Голос сына стал и вовсе чужим.
— Ни в коем случае. — Адаев поднял глаза на жену, бросавшую на него тревожные взгляды и меланхолично позвякивавшую чем-то в кармане домашнего халата. — До встречи, сынок! — Но Гоша уже отключился.
— Что-то случилось? — озвучила свою тревогу Вера.
— Убийство в том же общежитии. — И поймав непонимающий женский взгляд:- Где Капля… то есть Капитолина жила.
— И кто это?
— Ольга Шульпякова.
Вера закусила губу. Верный признак, что ошеломлена.
— Убийцу поймали?
— Задержали её соседку.
— Будешь писать?
— А куда деваться с подводной лодки? — Фраза, которая приберегается в этой семье для особых случаев.
— Послушай, Вильчек, а не связано ли это с тем разговором? Ну, то, что женщина нам поведала о смерти этой… маньячки.
— Не знаю, Вера. Надо обмозговать.
Женщина намёк поняла и удалилась на кухню. А супруг принялся мерить пространство шагами. Потому что никаких мыслей у него в голове не было.
А потому следовало не бежать впереди паровоза, а предоставить профессионалам разбираться в деле.
После обеда он открыл книжный шкаф и вытащил первый попавшийся под руку том. «Эстетика мышления» — значилось на обложке. Да, давненько он не упражнял мозг философией Мераба Мамардашвили. Страница также была выбрана наугад.
«Когда ты остаёшься один на один с необходимостью думать, не умея ничего другого, когда обречён делать невозможное, то только тогда можно до конца продумать что-то… У мысли нет никаких промежуточных компенсаций и успехов…»
«В точку сказано!»
Вилен Владимирович взял книгу и присел на диван, а не на стул. «Какое-никакое разнообразие!»
«…Я могу бесконечно вглядываться в пирожное, которое держу в руке, описывать его и путём описания того, что я вижу, никогда не приду к тому, к чему приведёт меня непроизвольное внимание, такое описание не проясняет его содержания в смысле восприятия. Я смотрю на пирожное (у Пруста оно называется „мадлен“) и пытаюсь максимально представить его составные части. Но это дурная бесконечность!»
«Вот именно! Испытано на себе».
«Из известного нельзя получить больше того, что оно содержит, из комбинация значений, составляющих известное, нельзя получить новое или неизвестное. Здесь нечто подобное тому, что происходит в русской пословице, определяющей обыск: ищут то, что сами подложили».
Прочитанное не прибавило оптимизма, положив закладку на страницу 85, Адаев отложил книгу и двинулся по опостылевшему маршруту. К окну. Итак, он отказывается заниматься «дурной бесконечностью».
А что взамен?
Надо увидеть собственными глазами хоть часть картины. Не хватает воображения, чтобы представить детали. К тому же подававшаяся гомеопатическими дозами информация, в которой не за что уцепится. Ну судите сами.
На улице Озёрной обнаружен труп руководителя известного в городе театра «Дебют» со следами насильственной смерти. Подозреваемый задержан. Возбуждено уголовное дело.
Для полицейского сайта, допустим, сгодится. Но не для городской газеты.
Редактор снова принялся мерить пространство шагами. А с каждым днём оно уменьшалось в размерах.
Глава 13Страдания юного буржуа
Итак данная особа исчезла со всех его радаров. Как выразилась бы Нора, «уехала и адреса не оставила!»
Похоже, что пап-мам вздохнули с облегчением. Пожалуй, они всерьёз опасались этой девчонки. «Наивная. Невинная. И оттого опасная». Кто из них дал Мирре такое определение? Теперь уже не важно. Тем более, что девушка не только адреса не оставила, но и своей фотки. Впрочем, в их доме ей было не до сэлфи. А зря. Тату у неё — классное. Даже отец оценил. Что-то про стигматы толковал. А на взгляд Луки, просто девочка помешана на природе. Интересно, если шея у неё расписана — как ствол дерева, руки-это ветки, то по идее должны быть и корни. Скажем, на ногах. Но вот нижних конечностей он и не приметил из-за брюк. Девушке-дереву было отказано в униформе горничной. Интересно, почему? — Да по-кочену! — Последовал ответ самому себе. — Из-за боди-арта, конечно. Небось, мать настояла. Вообще-то можно уточнить у Альки. Всё-таки они с Миррой — постоялицы одного заведения. Интересно, много ли чудиков бродят теперь по улицам из-за нехватки коек для ковидников?
Но это ещё не самая жесть. Судя по тому, что будущий отдых планируется провести в бюджетной Турции, дела у Дамировых обстоят не блестяще. «Финансы поют романсы!» — так сказанула бы бабушка Нора. А для подобного вывода наличествуют многие признаки. Так готовая продукция, для которой прежде предназначалось специальное помещение, теперь складируется в их собственном подвале. «Выгоднее сдать площади в аренду!» — обосновал решение отец. Но Лука-то сообразил: не от хорошей жизни принимаются такие решения. Книги расходятся плохо. И как ещё один пример кризиса: начинающий автор, который печатал в «Библиофиле» свои произведения за деньги, в отчаянии, что нет продаж, взял и бросил весь тираж в костёр. Старшие-Дамировы, чьи детство и юность, прошли в эпоху острого книжного дефицита, у которых рука не поднимается навести порядок в семейной библиотеке, то есть сдать в макулатуру устаревшие издания, были крайне возмущены. «Варварство!»