Анри МаллеАлый цветок
Рон Джонс, энергичный профессиональный журналист, лет сорока, одетый в дорогой костюм мышиного цвета ловко въехал в ворота старинного особняка, надёжно и помпезно разместившегося в самом престижном районе города. Рон припарковался на асфальтовом пятачке перед входом. Скромная золочёная табличка с гравировкой извещала о том, что здесь живёт мадам Моли Стингер. «Моли Стингер» и всё, никаких званий и наименований.
Некоторое время холёные аристократичные руки журналиста продолжали лежать на руле Jaguar XF. Но вот Рон глубоко вздохнул, как перед прыжком в воду, глянул на себя в зеркало, провёл ладонью по коротко стриженным русым волосам, тронул галстук из натурального шёлка ручной работы бренда Brioni и ободряюще подмигнул.
– Есть ли у вас план, мистер Фикс? – наигранно серьёзным тоном спросил он своё отражение, подражая герою любимого фильма. – У меня лучший в мире план!
Рон Джонс в определённых кругах был довольно известен своей напористостью и склонностью к интригам, а сегодня он смог добиться эксклюзивного интервью со знаменитой писательницей детективов Моли Стингер.
Она ни с кем не дружила, никого к себе не подпускала, а, скорее всего, и никому не доверяла. О Моли Стингер ходило много противоречивых слухов, но никто не смел оспорить успех её бестселлеров. А ещё эта дама вела довольно скрытный образ жизни, не жаловала прессу и любую публичность. Журналисты даже побаивались её за прямоту и резкость, граничащие с хамством. Поэтому получить согласие Моли Стингер даже на короткое интервью было замечательной победой. А приглашение посетить её в собственном особняке – небывалой удачей!
Рон взял с заднего сиденья портфель из крокодиловой кожи. Прохладная ручка приятно легла в ладонь. Рон знал толк в хороших вещах и то, что они придают вес любому человеку. А сегодняшняя встреча имела особое значение!
Журналист навесил на лицо служебную улыбку, не спеша вошёл в холл старинного особняка и осмотрелся. С потолка свисала помпезная люстра венецианского стекла, ей вторили витиеватые бра и мягкий восточный ковёр оливковых оттенков, закрывающий дубовый наборный паркет. В сдержанном приглушённом цвете деревянных панелей, блеске медных ручек, подлинниках картин чувствовался характер владельца и запах очень больших денег. Рон удовлетворённо вздохнул, подобные интерьеры вызывали у журналиста устойчивый рефлекс: он приосанился и повыше вздёрнул нос.
Рон Джонс оценил прекрасно сидящий костюм бдительного охранника, продемонстрировал ему портфель со стопкой документов, отдал телефон, услужливо поднял руки, пока тот обследовал его портативным металлоискателем.
– Мне отвели на интервью очень мало времени. Можно обеспечить полный покой и не мешать нам? – спросил Рон деловым тоном, но надменность всё равно проскользнула и обозначилась во взгляде пронзительно-голубых глаз.
Охранник лишь молча кивнул, посмотрел на часы.
– Мадам Моли Стингер очень пунктуальна. Имейте это ввиду, – произнёс он безликим тоном, указал на массивную дубовую дверь. – Вы сможете войти в кабинет писательницы через две минуты.
Рон старательно выждал время и постучал.
– Войдите, – тут же последовал ответ.
Журналист тронул начищенную ручку. Дверь приоткрылась, приглашая в святая святых Моли Стингер. В кабинете знаменитой писательницы детективов, несмотря на большое окно, витал полумрак и напряжённая тишина. Казалось, по углам притаились призраки, тени, выписанных ей героев. А на потолке, словно портал, отражаясь от чего-то за окном, плескалось пятно света.
– Добрый день, мадам Моли Стингер. Я журналист Рон Джонс. Спасибо, что согласились побеседовать. Знаю скольким до меня вы отказали даже в коротком интервью.
Рон остановился на почтительном расстоянии. Кабинет писательницы больше походил на бюро следователя в полицейском управлении. Большой, довольно безликий, книжный шкаф, дорогой ноутбук, ровные стопки бумаг на массивном письменном столе, современная настольная лампа, огромный экран компьютера на приставной тумбе. Рон с интересом рассматривал стройную даму бальзаковского возраста, сидящую в кресле у письменного стола. Слегка встрёпанные рыжие, явно подкрашенные, волосы, мешковатый несуразный серый блузон, скособоченные дорогие очки для чтения. Вид у писательницы Моли Стингер был неважнецкий, но это не имело значения. Важно лишь её согласие на эту встречу.
– Добрый день, месье Рон Джонс, в свете последних событий стало интересно познакомиться с вами. Присаживайтесь, пожалуйста, – голос мадам оказался шершавым и глухим.
Она элегантным жестом указала на кресло, стоящее у самого окна, а Рон залюбовался её руками. Идеальный маникюр на коротких ногтях, сильные холёные пальцы, на одном из которых поблёскивал крупный бриллиант розового цвета. О том, как это кольцо попало к писательнице, ходили домыслы. Якобы за особую услугу, уникальный бриллиант Моли Стингер подарил сам великий падишах.
Рон поставил на пол портфель, а усаживаясь в предложенное кресло, невольно глянул на пейзаж в приоткрытую створку окна. Небольшой ухоженный садик, аляповатые цветочные клумбы, а дальше, за кирпичным забором, на заднем плане – высоченные, закатанные в зеркальное стекло, новомодные здания. А над ними – небо, такое синее и бескрайнее, что кажется ненастоящим.
Рон заговорил, осторожно подбирая слова. Казалось, он предпочитает не задавать вопросы, а наблюдать за собеседником, сохраняя сотню важнейших секретов.
– Я большой поклонник вашего таланта и не только писательского, – журналист многозначительно улыбнулся и, сплетя пальцы, сложил руки на коленях. – Как лихо вы закручиваете сюжеты своих детективов. Уверен, сказывается богатый жизненный опыт.
– Что могу ответить, не хочу превратиться в вымышленный персонаж. Может быть писательство – это мастурбация для меня, но уж точно не самоедство, – прокаркала мадам Моли Стингер и усмехнулась.
– Давайте не будем терять время. Вы чётко обозначили, что у меня на всё лишь 30 минут, – бесстрастное лицо журналиста абсолютно ничего не выражало. – Начнём с того, что Моли Стингер – это тоже один из псевдонимов, а как же ваше настоящее имя?
– Ваш подход, Рон Джонс, слишком прямолинейный. И вам не кажется, что некоторые чужие секреты не стоит ворошить, – снова усмехнулась писательница. – Знаете, у меня есть дочь, и её зовут…
– Скажите, чем вы занимались до того, как купили этот особняк и стали писателем? – резковато прервал Рон. – Ваш взлёт на писательском поприще стал молниеносным и неожиданным. В раскрутку вложены огромные деньги.
Моли Стингер помедлила с ответом и посмотрела на собеседника с интересом.
– Хотите узнать, как зовут мою дочь? – снова спросила она хрипловатым голосом.
– Хорошо, давайте играть в открытую, – самодовольство проскользнуло в ехидной улыбке Рона и рассыпалось серой пылью. – Вы любите патроны?
Рон глянул исподлобья и даже за стёклами очков мадам Стингер увидел, как сузились её глаза.
– Хм, как полюбить винтовку, если не влюблён в патроны – смертоносные, харизматичные. Ощущать их вес, перекатывать на ладони – чудесные ощущения, – теперь тон писательницы стал бархатным.
– Один за одним их вкладываешь в магазин, чувствуя, как пружина сопротивляется всё сильнее, – продолжил Рон тихим голосом.
– Вставляешь магазин в винтовку, и тот с приятным щелчком встаёт на место. Потом прицел наводишь на мишень, – Моли Стингер изобразила движение рук в направлении журналиста, как будто в её руках и, правда, находилась снайперская винтовка. – Знаете, такая крошечная фигурка, которая обязательно замирает на мгновение в беспощадной точке прицела, тем самым обрекая себя на смерть. Непременно замирает… – писательница, не мигая, смотрела на собеседника. – Я знаю, зачем вы здесь, – медленно добавила она.
– А я знаю, что вы и есть «Скользкая крыса», самый успешный и неуловимый киллер, – Рон даже пальцами щёлкнул от удовольствия.
Моли Стингер почмокала губами, выдвинула ящик, достала бутылку виски и плеснула немного в два широких стакана. Подняла один, не спеша посмотрела на просвет, затем перевела взгляд на собеседника и указала на второй.
– Берите, не бойтесь, виски отличный. Кстати, у вас осталось 12 минут, – медленно отпила глоток, посмаковала и отпила ещё немного. – Так что же вы от меня хотите услышать?