– Тихо господа. Внимание.
Дождавшись когда все замолчат, он продолжил:
– Сегодня в последний раз озвучу вам назначения на день.
До того, как он сказал эту фразу, Лелёка успела скорчить рожу, что-то типа «ой, как не вовремя» и добавила, понизив голос:
– Потом расскажу.
Пришлось Элемусу довольствоваться гримасой и отмазкой про потом.
В это время за мимикой Элемуса Петлы наблюдал ещё один человек. Когда Лелёка вернулась из лаборатории разрабатывающей секретные устройства для разведчиков, она пришла на доклад к Советнику. Там она не только рассказала о том, какие средства ей дали, но и вместе с одним из подчинённых Бориуса Глелы – Ростиусом Гончлой – настроила бусину-камеру передавать информацию на его компьютер. Теперь, если позволял радиус действия бусины, то данные с неё писались и на этот компьютер, и на листинд Лелёки. Сейчас оба, Советник и его подчинённый Ростиус Гончла, наблюдали за тем, что передавала камера Лелёки.
– Что скажешь? – поинтересовался Бориус.
– Мне показалось, что в его голосу прозвучало… не знаю как сказать, злость или негодование, что ли, когда он говорил про то, что девушка оказалась в покоях королевы.
– Мне тоже так показалось.
Советник нахмурился и отошёл от стола, догадавшись, что больше ничего интересного в ближайшие минуты не услышит, однако на ходу уже бросил:
– Если вдруг будет ещё что-то интересное, сообщи мне сразу же.
Сам же он в тот момент думал, что это его промашка, что не придумали, как объяснять присутствие Лелёки в покоях королевы.
– Надо будет у неё спросить, а что она услышала в его интонациях, – пробормотал он себе под нос, отправляясь в свой кабинет.
Итак гвардейцы разошлись по своим местам. Лелёке досталось дежурство на площадке для раблеков. Королева сегодня никуда не собиралась, так что вряд ли девушке придётся что-то делать. День сегодня был ветренный, на открытой площадке это особенно хорошо ощущалось. Похоже даже в такой мелочи Никеус хотел ей досадить. Однако он просчитался. Буквально через полчаса появился слуга королевы и принёс шубу.
– Её величество приказала вам одеться. Сказала, что от стука ваших зубов не может сосредоточиться и работать.
Это было явное преувеличение. Лелёка ещё даже замёрзнуть не успела, так что зубами она точно не стучала. Скорее всего её величество так замаскировала свою заботу о своей спасительнице.
Шуба – это конечно было излишество. В Ниде никогда не было зимы, в привычном для жителя средней полосы России понимании. Зимой в Ниделии называлось время, когда не было привычной жары. Правда в это время появлялся ветер, иногда шли дожди. Холодно скорее казалось именно из-за сильных холодных ветров. Правда надевать шубы всё равно не было причины. Будь такая погода в Москве, Лелёка обошлась бы толстой шерстяной кофтой, возможно, ветровкой, поверх неё, если бы был дождь. Здесь же модницы носили шубы. Скорее ради того, чтобы покрасоваться, чем действительно нуждались в такой тёплой одежде. Да и носили они их не застёгивая, скорее как накидки.
Однако сейчас, минут через двадцать после того, как девушка надела шубу, она смогла оценить этот жест королевы. Теперь она могла думать не только о ветре и холоде. Согревшись, она задумалась, что её назначили дежурить на площадке, где рукой подать до покоев королевы. Одно из окон, что выходили на площадку – точно кабинет королевы, это и позволило той говорить о якобы слышимом стуке зубов. Распахивающиеся двери и по одному окну с каждой стороны от него, вели в приёмную залу, ту самую, где Лелёка прикрыла собой королеву. Оставалось ещё одно окно, которое девушка не знала из какой комнаты идёт. Возможно, что оно в спальне королевы.
По всему выходило, что её, новичка, который не должен был больше оказываться поблизости от королевы, направили охранять площадку для личного раблека королевы. А ведь это место находится в непосредственной близости от королевы. Выходило, что Никеус с Василусом нарушили приказ Сигруса не назначать новичков в охрану королевы. Либо она была на особом положении и этот приказ её не касался.
Запиликал листинд. За время, что она провела в больнице, забыла, что на личных устройствах надо отключать звук. Она потянулась к устройству скорее чтобы выключить его теперь, чем чтобы ответить. Однако оказалось, что звонит Советник, следовало ответить.
– Хорошо, что ты ответила, – сказал он вместо приветствия.
– И вам здравствуйте, – ответила кокетничая Лелёка.
– Кхм…, – то ли хмыкнул, то ли ухмыльнулся Бориус и продолжил, – если Петла будет выспрашивать, как ты оказалась в покоях королевы, скажешь, что та лично хотела тебя допросить. На тебя был донос. Сначала тебя допросить было некогда, поэтому посадили в темницу. Когда появилось время – вызвали на разговор, чтобы получить твои разъяснения. Получилось так, что это совпало с планами заговорщиков. Усекла?
– Ага, спасибо что позвонили. А то меня саму переклинило, ничего в голову не пришло.
– Да, мы не обсуждали такой вариант, моя промашка. Про сегодняшний день ничего сказать не хочешь?
– Знаете Советник, я теперь сомневаюсь, объективна ли я. Можно ли мне верить в моих суждениях.
– Ну и в чём ты не объективна?
– Вы же видели наш разговор? – уточнила девушка.
– Конечно, поэтому твоё мнение и спрашиваю.
– Ну вот в тот момент, когда Элемус говорил о том, что я оказалась в покоях королевы, ещё до того, как спросил, как я там оказалась, мне показалось, что в его голосе прозвучала, досада что ли, что я помешала осуществлению плана.
– Досада говоришь… – скорее не спросил, а констатировал Советник.
– Ну или даже раздражение.
– Мне тоже так показалось, выходит мы оба не объективны.
Он не стал говорить Лелёке, что тоже самое услышал его подчинённый, который надо сказать, вообще был не в курсе, за кем особенно должна наблюдать Лелёка.
Кстати ей самой Советник не сказал, что подозревает ещё и Лергуса Смирну. Слишком уж тот был скромный, незаметный, при этом чуть что краснел, а девушки ему прохода не давали. Бориус уже выяснил, что Лергус единственный ребёнок в семье. Мать его умерла, завещав своё состояние сыну. Отец женился второй раз на женщине намного моложе себя, чуть старше собственного сына. Кстати сказать, отец не был столь богат, как мать. А в силу того, что не очень успешно вёл дела, потерял и большую часть имевшегося состояния. Сотрудникам господина Глелу даже удалось узнать, что молодая жена Смирну-старшего когда узнала, что вышла замуж за почти разорившегося, да ещё и стареющего мужчину, к тому же не особо знатного рода, стала оказывать знаки внимания Смирну младшему. Сын унаследовал не только богатство своей матери, но и внешние данные: тонкие черты лица и миловидность. И даже то, что он чуть что краснел, скорее украшало его, а не портило.
Что именно произошло в семье узнать не удалось. То ли планы мачехи по соблазнению пасынка увенчались успехом, но муж-отец застал их с поличным, то ли наоборот не увенчались и она оговорила молодого человека. Итог в любом случае был один: отец с сыном разругались не на шутку. А дальше показания слуг и соседей расходятся. Кто-то из них говорит, что сын сказал отцу, что не желает того знать, собрал свои вещи и ушёл. Другие утверждают, что это отец приказал сыну покинуть дом. В любом случае, мальчик покинул родительский дом, хотя имел на него больше прав, чем отец, так как дом был в качестве приданного его матери.
Вроде бы даже Лергус подал на отца в суд, чтобы тот освободил дом. Сотрудники Бориуса Глелы нашли открытое дело. Однако на настоящий момент оно было приостановлено, с того самого момента, как молодой человек поступил в гвардию.
По рассуждениям Советника, не зачем богатому мальчику служить в гвардии. На средства оставленные матерью тот мог прекрасно устроиться в столице, найти себе небогатую, но знатную невесту и зажить в своё удовольствие. А если удачно вложить деньги, то ещё и вполне можно приумножить свои богатства. Лергус прекрасно мог обойтись без гвардии, которая какой-никакой, но всё же риск для жизни.
Однако вместо безбедной жизни, молодой человек идёт в гвардию. Большинство своих денег замораживает на срочных вкладах под большой процент на пять лет. Оставшуюся часть вкладывает в какой-то малопривлекательный в плане денег проект, а сам идёт служить и обходится скудным жалованьем, по сравнению с тем, как он привык жить.