– Ничего не понимают. Вот когда дипломы были на гербовой бумаге и писали их золотыми чернилами, вот были красивые дипломы.
– Да, – ностальгически протянул Мишиус.
Оба похоже задумались, вспоминая те времена.
«Интересно, когда отказались от бумажных дипломов? Почему такое пренебрежение к современным устройствам и преклонение перед бумажными документами?» – подумала девушка. Она уже хотела было задать свои вопросы вслух, но запищал видеокоммуникатор дока. Это был водитель машины, что приехала за Лелёкой.
– Пойдём я тебя провожу, – неожиданно став грозным, заявил инструктор.
Он взял Лелёку под руку, подхватил её сумку, которую до этого положил на кушетку рядом с ней.
– Да я сама дойду.
– Нет, я буду спокоен, когда увижу как ты целой и невредимой уезжаешь отсюда.
Пока они шли к выходу с полигона длинными коридорами Лелёка задала мучающий её последние пять минут вопрос:
– Мишиус, что будет с моими одногруппниками?
– Ох, – тяжело вздохнул инструктор, – пока не выяснят, кто виноват – ничего не будет. Будут ждать итогов расследования.
– Долго?
– Не знаю. На моей практике за двадцать лет службы такое впервые.
«Надо же! – подумала девушка, – так ему за сорок, а я-то думала, что он, как и док старше меня на чуть-чуть. Ну максимум лет на десять, то есть тридцать шесть. Ему больше-то и не дашь».
– Я после войны устроился инструктором, после ранения из армии комиссовали.
– Долго вы в армии служили?
– Почти десять лет.
– Ух ты! – вслух сказала Лелёка, а про себя подумала, что инструктору должно быть и вовсе под пятьдесят, а то и больше.
– Честно говоря, за всю свою жизнь я с подобной подлостью вообще ни разу не сталкивался. Я ещё могу понять, когда шпион так себя ведёт. Но чтобы обычные люди, молодые, ради карьеры.
Мишиус покачал головой. После чего ещё больше нахмурился, отчего стал выглядеть на свои пятьдесят.
– Только с Элерикой вопрос решён.
– Её тоже куда-то сразу взяли?
– Нет, её сразу комиссовали.
– Как? Почему?
– Официально пока ещё не оформили, будет медицинская комиссия. Но решение уже принято. Комиссия будет формальностью. Просто официальный документ составят, что она не подходит для службы по психологическим и социальным параметрам.
– Я так и не поняла почему? – настаивала Лелёка.
– Как почему? – удивился инструктор, – за нападение на сокурсника. Она ни в чём не разобралась, а принялась выяснять отношения, да ещё силой. У неё же оружие в руках было. Хорошо, что не выстрелила, а то ведь убила бы.
– За то, что на меня напала? – сообразила Лелёка.
– Разумеется. Как можно служить, будучи такой несдержанной.
– Ещё неизвестно, только ли шрамом ты отделаешься, – продолжил он, – Хотя, можешь подать на неё жалобу с требование возмещения ущерба.
– Да не буду я.
– Твоё дело, – он снова тяжело вздохнул.
Помолчав немного он добавил:
– Для стрелковых курсов-то, конечно, хорошо, если ты не подашь жалобы, а то ведь ещё и начальству достанется за этот инцидент. Проверками потом замучают.
– Ну вот видите.
– И так следственная группа будет работать, чтобы выяснить, кто испортил ваше оружие.
– Посмотри какая ерунда получается, – продолжил он, после некоторого молчания, – если бы ты, скажем, или Элерика не стали стрелять, а позвали меня или ещё кого-нибудь из наблюдателей и сообщили, что пистолет не сработал на отпечаток, то, скорее всего, можно было бы определить, кто его трогал. В памяти пистолета же был чей-то отпечаток. Но вы так стремились сдать экзамен, что не подумали о том, что уничтожаете улику.
– Из-за того, что я отключила пистолет и перезарядила, я обнулила память, – догадалась Лелёка.
– Да, – подтвердил Мишиус, – не знаю, удастся ли что-то достать из памяти или теперь или уже всё. Разве что найдутся следы на обойме или других частях пистолетов. Но вы их трогали, могли стереть всё.
– Мне в голову не пришло, что это так всё серьёзно и я уничтожаю улики.
– Не кори себя, думаю никому не пришло. Это сейчас, когда можно спокойно рассуждать, приходят умные мысли в голову. А на экзамене, от которого зависит твоя судьба, конечно же, будешь думать о том, как получше отстреляться, а не про улики. Вы же обе одинаково поступили. Ни одной из вас в голову не пришло, что это серьёзный проступок, подлежащий расследованию.
– Да уж, – теперь тяжело вздохнула Лелёка.
Оставшийся путь до выхода с полигона они прошли молча.
Уже перед машиной, отдавая девушке сумку Мишиус сказал:
– Ты позвони мне или напиши после того, как в больнице проверят твою голову.
– Хорошо, – пообещала Лелёка.
Советник
Однако позвонить инструктору в этот день она забыла. Вспомнила на следующий. И то лишь когда увидела пропущенный видеозвонок от него. Пришлось звонить и извиняться за свою забывчивость. Как оказалось, доктор уже по своим каналам всё выяснил и успокоил Мишиуса.
Поговорив с инструктором, Лелёка начала собирать вещи. С гостиницей, верней, палатами она договорилась, что оставит вещи у них в камере хранения. В первый день решила идти налегке. И правильно сделала.
Больше половины дня она под руководством выделенного ей наставника изучала дворец, верней основные помещения, которые могут понадобиться в процессе работы. Изрика, так звали девушку, что выделили в наставники Лелёке, отвела её в некое подобие отдела кадров – здесь от неё потребовались отпечатки пальцев и электронная подпись. После чего её сфотографировали и просили зайти часа через два за пропуском.
Экскурсию по дворцу закончили на этаже гвардии, верней там, где располагались спальные помещения. Здесь гвардейцы находились в свободное от дежурства время.
– Если покидаешь дворец, обязательно бери с собой листинд, чтобы с тобой можно было связаться. И лучше от дворца далеко не уходить.
– Получается всё время надо быть во дворце?
– А зачем тебе уходить из дворца?
– Ну не знаю… еда, одежда… – растерянно начала перечислять девушка.
– Еда – я тебе показывала кухню. В любое время суток приходишь и говоришь, что тебе надо. Даже ночью есть дежурный, который тебя обслужит. Гвардия в приоритете!
– Разумеется после королевы, – добавила Изрика, увидев изумлённый взгляд новенькой.
– Мы на привилегированном положении, – с гордостью добавила гвардейка.
– Круто.
– Что касается одежды. Во-первых, у тебя будет форма. Кстати, когда перевезёшь свои вещи из палат, сходим в ателье снять мерки. Во-вторых, во дворце ты ходишь в форме. За пределами дворца желательно тоже.
– А если я хочу поплавать в океане?
– Что ты хочешь? – изумилась Изрика.
Её лицо было настолько удивлённым, что Лелёка поняла, что сказала что-то не то. Было такое впечатление, что гвардейка действительно не поняла, что только что сказала новенькая. Верней какой смысл вкладывала девушка в свои слова.
– Могу же я в свободное время пойти к океану, позагорать, поплавать.
Изрика потрясла головой, словно пытаясь с себя что-то сбросить.
– Что такое «загорать»? И объясни, зачем плавать в океане, если есть бассейн во дворце?
– Загорать – лежать на солнце.
– Фу, это только чорлы всё время на солнце, поэтому кочемазые, – скривилась Изрика.
Потом выражение её лица сменилось на сочувствующее:
– Прости, я забыла, что ты потеряла память и жила с чорлами.
– Набралась от них, – театральным шёпотом добавила она, вроде как себе под нос, но Лелёка её прекрасно слышала.
Что-либо ответить она не решилась, боясь выдать себя.
– Загорать и плавать… Хм, – нахмурилась девушка, – мы не плаваем в океане, и вообще не загораем. Поплавать – это в бассейн. Опять-таки в любое свободное от службы время. Ну разве что он может быть закрыт для посетителей, если там её величество или кто-то из придворных хочет приватности. Хотя туда в принципе редко кто ходит.
– Покажу, после ателье, – махнула рукой Изрика.
– Ладно, дуй за вещами, через два часа встречаемся здесь.
Девушки находились в комнате, что выделили Лелёке. Помещение было довольно маленьким, особенно по сравнению с её апартаментами в палатах. Окошко, на стене противоположной входу, было широким во всю стену, но не высоким, почти под потолком. Светло, но ничего в него не видно. Лелёке надо было встать на цыпочки, чтобы хоть что-то увидеть.
У этой же стены, под окном, стояла кровать. Обычная, довольно узкая, рассчитанная явно на одного. Около кровати тумбочка с лампой. Дальше такой же небольшой, как и всё в этой комнате, столик, придвинутый к стене. Рядом стул, и почти сразу за ним начинается стена, отделяющая санузел. Видимо его делали значительно позже, поэтому он забирал площадь у комнаты. Всё необходимое в нём присутствовало, хоть и было тесновато.