Екатерина Осянина - Ноль эмоций стр 8.

Костя играл желваками и молчал. Доктор тоже молчал, то и дело поправляя сползающие с носа очки.

— Здравствуйте, — пролепетала я. Кому-то же надо было начать разговаривать.

— Привет, док. — Мрачно сказал Костя и сел, откинув плед. Я тоже села и спустила ноги с дивана.

— Что вы здесь делаете? Вас же, наверное, ищут, — пробормотал доктор, нервно побрякивая ключами, зажатыми в руке.

— Благодаря вам, — желчно усмехнулся Константин.

— Не совсем, — запротестовал доктор, — Костя, все не так! Они уже знали, что Женя в клинике, и знали, что вы обязательно обратитесь ко мне. Я только подтвердил, что мне оставалось? — Он развел руками.

Костя поднялся ему навстречу, взмахом дула пистолета заставил доктора поднять руки и бегло его ощупал, убеждаясь, что оружия при нем нет. Впрочем, опасался он не оружия, как я поняла, а как раз его рук. В глаза ему он не смотрел, я заметила. Смотрел на подбородок. Доктор не дергался и казался обескураженным, но я помнила, как он внезапно повалил меня на кушетку одним прикосновением, поэтому вполне понимала и разделяла опасения Константина.

Впрочем, тот почему-то решил, что доктору можно верить. Он мрачно кивнул, отступил на пару шагов и спрятал пистолет себе за спину, за пояс.

Доктор расслабился, взглянул на меня и буднично, как ни в чем не бывало произнес:

— Я вижу, вы еще не завтракали? У меня там в машине продукты… Я, правда, на гостей не рассчитывал, но хватит на всех.

И поскольку никто из них не тронулся с места, я поднялась и направилась к выходу, взглянув на Костю. Он поднял бровь, но ничего не сказал ни за, ни против.

Я вышла из дома и огляделась. Машина была припаркована возле парадного въезда, с другой стороны от калитки, в которую мы вечером вломились. Это был большой темно-зеленый внедорожник. Я открыла незапертый багажник, вытащила оттуда пару пакетов с купленной в супермаркете едой. В салоне на переднем сиденье лежал еще один пакет, в котором находились несколько бутылок со спиртным. То ли доктор все-таки ждал гостей, то ли намеревался сам все это вылакать в одно лицо. То ли просто пополнил запасы в баре. Не особо раздумывая над этим, я взяла пакеты и потащила в дом, гадая, не переубивали ли там мужчины друг друга.

На крылечке я остановилась, вдохнула сырую прохладу серенького августовского утра, послушала сонное щебетание птиц, полюбовалась розовыми курчавыми шапками цветущих гортензий и только потом открыла дверь и вошла в дом.

Мужчины мирно сидели за столом и беседовали, никто не размахивал пистолетом и не делал резких движений руками. В камине снова горел огонь, пожирая новую порцию дров, а доктор пил ром из моего стакана, вряд ли удосужившись его сполоснуть. Идиллия.

Я выгрузила продукты на барную стойку. Доктор вскочил, засуетился и принялся таскать еду на стол. Зашумел электрочайник, захлопали дверцы шкафчиков, зашуршали пакетики, и вскоре на столе дымились три чашки крепкого черного чая и лежали на блюде аппетитные бутерброды.

Костя, ни в чем себе не отказывая, уплетал салатик из пластикового контейнера (выудил из бездонного пакета гостеприимного хозяина), я щипала бутерброд, запивая обжигающим сладким чаем.

Доктор сидел, водрузив подбородок на сцепленные руки, поглядывая то на меня, то на жующего Константина. Он рассказал, что поссорился с женой и, как это у них было заведено, отправился сюда «зализывать душевные раны». Потом он чуть подался в мою сторону и, почти не понижая голоса, спросил меня чуть не в самое ухо:

— Скажите, у вас был секс?

Костик поперхнулся салатиком и закашлялся. На полу, возле диванной ножки, валялась надорванная упаковка от презерватива. Хотя, думаю, что и без нее наш неожиданный посетитель сделал неоднозначные выводы. Доктор машинально похлопывал кашляющего Костю по спине, не сводя с меня внимательного взгляда и время от времени поправляя очки.

Я невозмутимо ответила:

— Был.

— И как вам? Вы что-нибудь почувствовали? — он спохватился и пояснил: — я не про физическую близость, я про эмоциональный контакт. Вы что-нибудь испытываете к своему партнеру?

— Эээ… Секс был классный. Партнер… тоже ничего. — Я чуть качнулась вперед и посмотрела на побагровевшего Константина, который перестал кашлять и теперь зажимал рот салфеткой, уставившись в пространство перед собой. Потом он тоже заметил кусочек фольги, подобрал его, скомкал вместе с салфеткой и зажал в руке, косясь на хозяина.

— Ну ничего… — доктор уже в который раз задумчиво поправил очки и пробормотал, глядя себе в нетронутую чашку: — оценочные суждения есть. Это уже хорошо. Как настроение? — он опять внимательно взглянул мне в лицо.

Я пожала плечами.

Доктор повернулся к Константину, ожидая ответа от него. Но тот встал, нервно прошелся по комнате, зашвырнул скомканную салфетку в камин и встал перед нами, сунув руки в карманы.

— Нормальное у нее настроение, — буркнул он.

Доктор будто не замечал его взвинченного состояния.

— Она плакала, смеялась? Расстраивалась? Подавлена или наоборот — в эйфории? Улыбается?

— Нет.

Доктор покивал, что-то бурча себе под нос про регрессирующую алекситимию и ретроградную амнезию. Потом он неожиданно вскинулся и поправил немедленно съехавшие очки:

— Скажите, Костя, а вы в курсе, что вас ищут?

— Я догадался.

— Значит, вы здесь прячетесь? Думаете, у меня вас не найдут? — голос доктора звучал озабоченно. — Хотя, конечно, умно, здесь вас будут искать в последнюю очередь, учитывая, что я…

— Что вы нас фактически сдали, как макулатуру? — ядовито поинтересовался Константин. — Но вы правы, Михаил Ильич. Нам пора уходить.

Доктор смущенно покивал, задумчиво поправил вновь съехавшие очки, сложил руки замком.

— Я вам очень симпатизирую, Женя. — Он снял, наконец, свои вечно сползающие от каждого движения очки и взглянул мне в глаза. Я не отвела взгляда, несмотря на то, как подобрался Константин. — Я надеюсь, что вы когда-нибудь сможете простить меня за то, как мы все с вами поступили. Я бы хотел, чтобы вам удалось из этого выбраться.

Я не знала, что ответить на это, и снова взглянула на своего спутника.

Костя кивнул мне и доктору.

— Мне лучше не знать, куда вы направитесь. Но мой вам совет: избегайте автомобильных дорог. Их тут не очень много, и вас будут искать в первую очередь по этим направлениям. А если меня вдруг спросят, я скажу, что вы забрали мою машину.

Я уже обувалась. Костя все же решился и пожал доктору на прощание руку.

Мы вышли, как и вошли, через калитку во внешнем заборе.

Обратную дорогу при дневном свете я не узнавала, но через какое-то время мы вновь оказались на станции. Протопали мимо низенького одноэтажного здания, будок обходчиков путей, переезда со шлагбаумом и отправились вдоль железной дороги лесной тропой.

Я ни о чем не спрашивала вышагивающего передо мной Костю, подозревая, что он и сам не вполне в курсе, куда именно мы теперь держим путь.

Мы какое-то время шагали вдоль железнодорожной насыпи, потом углубились в лес, удаляясь от дачного поселка, приютившего нас в мою первую ночь вне стен больницы, которую я уже даже как будто привыкла считать своим домом.

Через два дня жена Левина, полная раскаяния и жаждущая примирения с супругом, приедет на электричке на дачу. Машину она не найдет, хотя точно знает, что муж уехал из дома на своем темно-зеленом джипе, зато найдет доктора сидящим в кресле возле камина с давно остывшими углями. Шкура зверя, расстеленная под креслом, в котором сидел доктор, впитает целую лужу крови, натекшей из дырки в его груди. Машина позже обнаружится в соседском гараже. Будет похоже, что ее спрятал туда сам Михаил Ильич, вероятно, чтобы сбить со следа тех, кто нас искал. Огнестрельного оружия, из которого был убит Левин, в доме не найдут. Я узнаю об этом при обстоятельствах, о которых тоже речь пойдет намного позже.

Глава 5

Какая-то это была богом забытая железнодорожная ветка. Пока мы топали вдоль нее, отмахиваясь от комаров, нас обогнал всего один грузовой состав, и тот состоял всего из нескольких вагонов.

Шли молча. Я на ходу рванула ветку с куста, чтобы было легче гонять назойливую мошкару, а моему спутнику было, похоже, все равно. Он не оглядывался и пер без передыху, впрочем, сменив свою энергичную поступь на как будто более беспечный прогулочный шаг. Мне стало легче за ним поспевать. И все равно уже чрез несколько часов такой «прогулки» ноги мои гудели, поясница ныла. Хотелось есть и пить, а еще больше — хотя бы просто присесть или прилечь, но я не решалась попросить Костю сделать привал.