Я знал, что это обычное дело.
«Немного, да», — кротко ответил я.
«Пятьдесят песет и бесплатная еда».
Я взглянул на фермеров и увидел, что один из них неодобрительно покачал головой.
«Я не знаю.»
«Тогда все в порядке. Восемьдесят песет. Или вы бы предпочли, чтобы вас арестовала Гвардия. Мы не можем использовать здесь бродяг».
«Вот так работает испанский муниципальный совет», — подумал я.
Мэр набрал еще несколько уличных мальчишек, и после сиесты генералов мы все сели в грузовик.
Теперь мы поехали в другую часть равнины. Она была усыпана огромными валунами и змеями. Охотников это не беспокоило, потому что они остались на участке, который был вырублен специально для них. Вертолеты Франко гудели, как гигантские насекомые.
Группа, в которой я находился, раскинулась слева. Каждые три метра заяц выскакивал из подлеска, или фазан, который стремглав бежал навстречу своей гибели. Когда мы прошли около пятидесяти ярдов земли, я остановился и встал на колени.
«Давай, я тебя снова догоню. У меня в ботинке камешек».
На мне были мои обычные низкие туфли.
«Здесь вам нужны ботинки», — был их комментарий.
Они пошли дальше, когда я начал снимать обувь. Через минуту они были еле видны.
«Что у тебя случилось?» — раздался голос, который казался смутно знакомым.
«Камешек в моей обуви».
«Вставай, когда я говорю с тобой».
Я встал. Кто-то из Испанского Иностранного Легиона подозрительно посмотрел на меня.
Это была тот Горилла, телохранитель, которого я уже дважды встречал во дворце. Однажды, когда я был замаскирован, а другой раз в моей настоящей форме, во время нашей битвы в бальном зале. В тот прошлый раз было очень темно, и, держу пари, он меня не узнал.
— Вы помогаете охотиться на дичь для Генералиссимуса? — скептически спросил он.
«Да, сеньор».
В пустынной форме цвета хаки, он ходил вокруг меня, беспокойно стуча прикладом винтовки по бедру. «Разве я не знаю вас откуда-то? Вы были в легионе?
«Нет, сеньор».
— В остальном ты выглядишь достаточно крепким. Вы не кажетесь мне человеком, который охотится на диких животных с фермерами.
Я никогда не забываю лица — ты уверен, что мы раньше не встречались?
«Может быть, в Севилье. Я из Севильи, может, вы меня там видели.
Он потер шрам. «Нет, где-нибудь еще. Ну это не важно. Поторопитесь с этой обувью и убедитесь, что вы догоните остальных».
«Да, сеньор».
В этот момент его жирное лицо застыло. Его замешательство сменилось жуткой уверенностью.
Я посмотрел на землю. Я обернулся, когда говорил, и когда он увидел мое лицо в тени, он узнал лицо, которое видел в бальном зале.
Теперь все его сомнения улетучились. «Да, я верю, что мы знаем друг друга. Я даже искал тебя, потому что мне все еще нужно с тобой ковыряться. А потом я сделаю с вами то, что мы в легионе всегда делаем с предателями — отрублю вам голову от туловища и выставлю ее на шесте!
«Я не понимаю, о чем вы говорите, сеньор».
Прежде чем он смог снова заговорить, я выбил винтовку у него из рук, но они не расслаблялись ни на секунду. Горилла ударила меня ножом по шее. Я схватил его за руку, развернул и перекинул через плечо. Он вскочил на ноги, все еще держа нож в руке.
Ах, ты знаешь, о чем я говорю, грязный убийца. Я уничтожу тебя.»
Он замахал ножом, я снова схватил его за руку. Но теперь он переместил свой вес и швырнул меня на землю в четырех метрах от меня.
Я убил своего первого противника, когда мне было четырнадцать, — хвастался он. «В семнадцать лет я был сильнейшим во всем Легионе. И здесь нет пианино, за которым можно было бы спрятаться, так что у вас нет шансов».
«Я был Акелой с бойскаутами».
Ему пришлось некоторое время обдумывать этот комментарий, и это дало мне возможность подпрыгнуть и ударить его по лбу обеими пятками. Такой удар даже заставил бы лошадь встать на дыбы, но ветеран схватил меня за талию и швырнул обратно на землю. Обеими руками он поднес острие ножа к моему горлу.
«Если ты перестанешь дышать, ты этого не почувствуешь, мальчик», — прошептал он.
Мышцы его плеч напряглись, когда он прижал мои руки. Лезвие уже делало режущее движение. В этот момент мне удалось удержать его запястья. Сначала он не мог поверить, что его запястья сцеплены, что мои руки сильнее его.
«Ты не фермер», — выдохнул он.
Его шрам побелел, а вены на шее опухли от напряжения, но он не мог сломить мою силу. Я отвел его руки в сторону, и нож упал на пол. Затем внезапно я отпустил его, бросив его на землю всем своим весом. Я перевернул его на спину и схватил нож. Теперь роли поменялись местами. Медленно, но верно я приставил нож к горлу легионера. Мне понадобился весь свой вес, чтобы преодолеть его сопротивление. Кончик ножа задел его кадык.
Внезапно у меня в глазах появился песок. Горилла понял, что он побежден, и все, что он мог сделать, чтобы избежать смерти, — это бросить горсть пыли мне в лицо.
Пришлось кашлять, и я почти ничего не видел. Нож бесцельно упал на землю. Я слышал, как легионер встал и обошел меня.
Секундой позже он обмотал мою шею веревкой. Он натянул ее туго — я задохнулся. Это было испанское удушение. В тюрьмах используют натяжные стержни и шурупы, но в Легионе все еще делают это по старинке, с веревкой. Очень эффективный. Мое сердце начало биться быстрее, и из-за нехватки кислорода перед глазами появились черные точки. Я издавал тошнотворный, задыхающийся звук, когда он тянул веревку еще сильнее.
Концентрированным усилием я ухватился за веревку обеими руками и изо всех сил нырнул вперед. Горилла пролетел над моей головой и приземлилась на землю. Задыхаясь, он снова вскочил на ноги. Все еще ослепленный песком, я изо всех сил ударил его по наиболее уязвимому месту.
Пятно, которым была горилла, дрогнуло. Из его широко открытого рта доносились невнятные крики боли, он схватился обеими руками за промежность и упал на колени. Я снял веревку с шеи. Осталось кольцо сырого красного мяса. С трудом я устоял перед соблазном задушить им гориллу.
«По крайней мере, тебе не нужно думать о подругах уже несколько месяцев», — сказал я.
Он начал стонать еще громче. Я поднял винтовку и ударил им по его черепу, как клюшкой для гольфа. Горилла теперь валялся на земле без сознания.
Я позволил слезам смыть грязь с глаз и надел одежду легионера. Не было лучшей маскировки, в которой можно было свободно перемещаться по охотничьим угодьям.
Теперь охота была в самом разгаре. Круг, который фермеры окружили запаниковавших животных, сужался. И выстрелы раздавались с меньшими интервалами.
Я нашел большой валун, подходящий для наблюдения. В бинокль я увидел, как кто-то помог Франко встать со стула. Я знал, что меня видно из лендроверов, но благодаря униформе и кепи гориллы никто не обращал на меня особого внимания. В огненное поле прыгнул заяц.
Франко выбрал легкую винтовку с уверенностью, с которой он выбирал новый галстук, и выстрелил. Заяц перевернулся и упал замертво на спину.
Неплохо для человека лет восьмидесяти.
Остальные бойцы аплодировали.
Франко жестом велел им замолчать и взял несколько новых патронов. Он был известен как хороший охотник, и я подозревал, что он искал другие патроны. Легко представить, что его охрана заряжает ружья картечью, чтобы увеличить вероятность попадания. Точно так же, как охранники Эйзенхауэра, которые регулярно выбивали его мячи для гольфа из пересеченной местности обратно на поле. Это сводило Эйзенхауэра с ума, но они не останавливались.
Охота казалась такой же сонной, как и в то утро.
Из подлеска вылетел фазан.
Франко спокойно проследовал за ним сквозь прицел своего оружия. Он выстрелил, и фазан упал. Больше аплодисментов.
Большинство фермеров теперь наблюдали, как их задача была выполнена. Время от времени из их рядов раздавалось «Olé!». если генералисимус выстрелил успешно.
Я осмотрел горизонт. Ничего не было видно, кроме камней и кустов. А вдалеке ветряная мельница. Как раз когда я собирался опустить зрителя, я увидел движение где-то, чего я не ожидал. Почти прямо напротив меня, на другой стороне охотничьих угодий, был ряд булыжников. И что-то не так с одним из этих камней. Похоже, у него были загнутые уши, которые двигались с каждым выстрелом Франко. Я всматривался в подлесок в бинокль, как мог, и наконец увидел фигуру человека. Это был старый фермер, с которым я шел до Сан-Виктории. Я вздохнул с облегчением. Естественно, любопытство по поводу генералисимуса заставило его спрятаться там. И он, наверное, тоже хотел увидеть Франко.