«Замечательная мысль, — добавил Барбаросса, — но очень маловероятная. Кроме того, наш гость не интересуется политикой».
Столы были очищены и почти все закурили. Сладкий воздух подсказал мне, что табак смешан с гашишем, что не редкость в этих местах.
На смену служившим женщинам в чадрах пришли танцовщицы, с головы до ног закутанные в шелковые одежды, в которых они совершали волнующие движения, очень напоминающие позы любви. Только одежда осталась. Но этого было достаточно, чтобы об этом сниться очень знойные сны.
Пора было вставать в семь часов. Звуковой сигнал и топот сапог. Одна из танцевавших вчера девушек вошла в комнату и открыла двери веранды. Она принесла мне охлажденный апельсиновый сок и вареные яйца. Мне пришло в голову, что солдаты, вероятно, одновременно ели оладьи. Я был готов с ними торговать.
Еще до того, как я закончил завтрак, Барбаросса вошел в мою комнату. «Мне очень жаль, что я не смог позавтракать с вами, но у меня есть привычка есть с моими офицерами. Я думаю, это лучше для морального духа».
Промышленник действительно старался быть генералом. Сегодня утром маскарад состоял не из костюма или джеллабы, а из костюма цвета хаки и армейских ботинок. Я старался не проявлять интереса к знакам отличия его формы на плече: золотой вышивке вокруг двух молний СС.
Он лично показал мне лагерь. Земляные работы велись, и у входа в шахту стояло необычно большое количество тяжелых ящиков.
«Кирки и другие инструменты для копания», — объяснил Барбаросса.
После экскурсии я имел честь пообедать с ним и его офицерами. Мы сидели в огромном сборном зале, и впервые у меня было время, чтобы хорошенько взглянуть на солдат Барбароссы.
Теперь я понял его комментарий о хладнокровных парнях, готовых на все ради денег, который он сделал по дороге в Марокко. Казалось, что там были все ветераны Залива Свиней, Катанги, Малайзии и Йемена. Это было собрание наемных профессиональных убийц. Может быть, не из класса Оборотня, но достаточно хороши, чтобы адекватно защитить царство Барбароссы от любого возможного захватчика.
В каких кампаниях, по вашему мнению, вы с ними участвовали? — спросил меня майор-немец передавая графин с вином.
«Я вообще не упоминал об этом».
«Давай, давай, Джек. — Вы знаете, здесь должен быть кто-то, кто вас знает — настаивал Барбаросса. «Возможно, старый знакомый».
Я понял тактику: они хотели узнать, действительно ли я бизнесмен, которым притворялся, и теперь они играли со мной в игру, чтобы увидеть, смогут ли они поймать меня на лжи. Если я продавал оружие, это должно было означать, что я его использовал. Я знал, что теперь все глаза пристально следят за моими реакциями и движениями. Я налил себе вина, не пролив ни капли.
«Только если и здесь у вас есть кто нибудь из Нью-Йорка», — нарисовал я вничью. «Я работал с полицией, а не с солдатом».
Майор рассмеялся. У него был большой нос свиньи и маленькие голубые глаза. Его татуировки сморщились на его толстых руках, когда он ударил кулаками по столу.
«Полицейский! Обычная полицейская собака должна продавать нам оружие? Я никогда не встречал копа, который был сделан не из кроличьего помета!» Барбаросса не вмешался после этого грубого оскорбления. Напротив, он убеждал майора: «Так ты не думаешь о нашем торговце оружием, Эрих?»
«Мне нравится мужчина, который знает, о чем говорит. Все, что может сделать полицейский, — это прогнать проституток с улицы и размахивать резиновой дубинкой. Что он знает об оружии?
Вся столовая теперь обратила внимание к офицерскому столу.
Барбаросса спросил меня: «Ну, Джек?»«Майор Грюн, по-видимому, мало в вас верит. Вы не обиделись?
Я пожал плечами. «Заказчик всегда прав».
Но так скоро Барбаросса не удовлетворился. «Джек, дело не только в твоей чести. Он говорит, что вы не разбираетесь в оружии. Если я собираюсь вести с вами дела, я должен чувствовать, что вы знаете, что продаете.
«Демонстрация», — проревел Грюн. «Пусть покажет на стрельбище».
Вся столовая опустела, поскольку мужчины поддержали предложение майора. Сценарий Барбаросса был хорошо подготовлен. Мой чемодан стоял на столе посреди пыльной местности. Грюн смотрел, как я открываю чемодан; саркастическая ухмылка на его уродливом лице. Весь полк сидел вокруг него кругом, как будто пришли на петушиный бой.
Я высоко поднял автомат, чтобы все видели.
«Это наше стандартное оружие, G3. Он заряжен патронами стандарта НАТО 7,62 мм. Поэтому с боеприпасами проблем никогда не будет».
G3 действительно хорошее оружие. Он тяжелее американского. M16, но надежнее. Несомненно, большинство мужчин использовали его в то или иное время.
«Как это работает?» — спросил Барбаросса, как хороший ученик. «Когда вы нажимаете на спусковой крючок, курок выпускает пулю.
Но помимо выстрела пули от взрыва, давление воздуха одновременно отводит патрон и затвор назад, перемещая новый патрон на место и повторно взводя курок. G3 можно настроить для стрельбы по очереди и серийной стрельбы».
«Браво, браво, вы это хорошо запомнили», — воскликнул немец. «А теперь покажите нам».
Он вытащил горсть патронов из ящика с боеприпасами и поместил их в патронный магазин. Затем он снова сунул автомат мне в руку и указал на одну из сторон стрельбища, где на стойке свешивалась пара кукол-манекенов, используемых для протыкания штыками. «Там три манекена. Я дам вам четыре выстрела, чтобы их сбить. Если не сможешь, значит, ты лжец и никудышный стрелок.
— А если я их собью, что вы скажете? Кровь залила лицо майора Грюна. Его рука потерла набедренную кобуру его люгера «Гроссер». Grosser — один из самых тяжелых пистолетов, когда-либо производившихся; большинство может справиться с этим только с наплечным штативом.
«Это становится все более и более забавным», — ухмыльнулся Барбаросса. «Стреляй!» — рявкнул Грун.
Солдаты, стоявшие между мной и куклами, отошли в сторону, оставив два ряда зрителей по обе стороны от линии огня длиной в сто футов от меня до стойки.
Я подержал G3 в руках, чтобы привыкнуть к его весу. Было мертво тихо. Я положил оружие на плечо и прицелился в крайнюю правую из трех кукол-манекенов. Мой первый выстрел прорвался сквозь тишину. Кукла мягко покачивалась из стороны в сторону и повисла.
«Даже не близко к веревке», — засмеялся Грюн. «Он никогда не держал автомата в руках».
«Странно, он обычно знает, что делает». — Барбаросса выглядел разочарованным, что мой выстрел так не попал в цель. Однако этого не произошло. Я нацелился на смертельную точку в животе куклы. Дыра в верхнем левом углу, место, которое всегда убивает, теперь была хорошо видна. Мне нравится немного поиграть, прежде чем я стану серьезным.
Солдаты восторженно аплодировали, и кое-где я видел насмешливые взгляды в сторону майора. Барбаросса перевел дух и закурил кубинскую сигару. Грюн дружески похлопал меня по спине и проревел: «Стреляй еще раз, торговец, и если ты их собьёшь, я первым скажу, что я идиот».
«Так это точно?»
«Обещаю, купец».
Я прижал оружие к плечу, и прежде чем Грюн смог выдохнуть, звук трех выстрелов стих. На полу лежали две куклы. Затем третья веревка порвалась надвое, и третья кукла тоже лежала, растянувшись в пыли.
Я больше не обращал внимания на немца и вложил оружие в руки Барбароссы.
«Сколько таких автоматов ты хочешь?»
Однако испанец по-прежнему не сводил глаз с майора.
«Обещаное надо выполнять, майор Грюн. Наш торговец вас одурачил. Итак, вы признаете это сейчас. Это то, что мы хотим услышать от вас».
«Хорошо, он может стрелять из ружья. Стрелять в куклы может любой трус». - яростно пробормотал Грюн. Все его немецкие инстинкты восстали против этого унижения. Не только перед своим начальником, но и подчиненными ему пришлось бы признать, что он опозорился.
«Позвольте мне действительно позаботиться о нем, и он позвонит своей матери через две секунды, если она у него есть».
К сожалению, теперь он задел одно из моих больных мест. С меня было достаточно майора Грюна.
«Хорошо, ты буйная нацистская свинья. Вы получите то, о чем просите. Освободите место, сеньор Барбаросса. Сейчас я устрою настоящую демонстрацию по особой просьбе майора».
Я ставлю свои условия. И Грюн, и я выбирали наше оружие, он — Гроссер, а я — G3. Кто первый соберёт разобранное оружие. И убьет другого.