− Служивый, тебе куда? – поравнявшись с ним, громко спросил Артур.
− Мне бы до города добраться, – виновато улыбаясь, отозвался солдат.
− Ну, друг, это не ориентир, в Грузии много хороших городов и расположены они не обязательно вдоль одной дороги, – почесав затылок, добавил Артур.
− Я в Кутаиси к другу еду, вместе служили. А потом домой в Вологду.
− Не проблема, запрыгивай на заднее сиденье, втроем будет веселее, нам как раз по пути, мы тоже к другу едем.
− Спасибо большое, – усаживаясь в машину, вежливо сказал солдат, – а то я думал, что сегодня не уеду, все шарахаются от меня, как от чумного. И здравствуйте, извините, мне кажется, я даже не поздоровался.
− И вам не хворать, – отозвался молчавший до этого Максим и в следующее мгновение почувствовал необъяснимую тревогу, охватившую его. От солдата, усаживающегося поудобнее, веяло неземным холодом, который не обволакивает снаружи, а проникает внутрь и разрывается там, обдавая тело страхом, леденящим кровь. Он инстинктивно приготовился к чему-то нехорошему и медленно обернулся.
На него смотрела пара добродушных голубых глаз, а лицо было сплошь усеяно веснушками. Широкая, обезоруживающая улыбка лишь подчеркивала в новом попутчике его простоту и наивность. Максим постарался стряхнуть с себя охватившее его минутное оцепенение, про себя подумав, с этими снами, с живущими в них ангелами скоро совсем может «башню сорвать».
− Как звать-величать тебя, наш одинокий путник?
− Денис Кошевой, вчера демобилизовался. Хотел было сразу домой рвануть, сам из Вологды буду, да друг предложил к нему заехать в гости, с которым вместе два года бок о бок оттрубили. Когда еще придется побывать в Грузии, вот я и решил на пару деньков задержаться.
− Молодец, похвально, когда армейская дружба продолжается, – похвалил Артур, на что Максим назидательно подметил:
− Дело, конечно, нужное, только я бы процитировал в данном случае слова героя одного из фильмов про войну: «Не время, сынок, в гости ездить». Тем более в форме солдата «оккупационных войск», как считают некоторые, с легкой руки новоявленных политиков.
− А у меня с собой в вещмешке есть «гражданка».
− Так чего же ты искушаешь судьбу и не переодеваешься, или ждешь, когда тебе проломят голову. Ну да ладно, в конце концов, твои дела – это твои дела, кстати, Артур, будем знакомы. Где, говоришь, твой друг живет, я немного знаю этот город, сразу к дому тебя и подбросим от греха подальше и от местных антимилитаристов.
Солдат на несколько секунд замешкался и, не найдя что ответить, вполголоса произнес:
– На память я не помню, адрес записан в блокноте, а блокнот в вещмешке, я думал, когда доберусь до места, то достану и посмотрю. А вы по делу в Кутаиси или в гости, если, конечно, это не секрет?
− Секрет, солдат, большой секрет и лучше тебе этого не знать, – важно сказал Артур, протягивая солдату сигареты, – держи, травись на здоровье, покурим за компанию. Максим – молодец, сам не курит и мне не рекомендует. Ничего, скоро я тоже брошу.
− Спасибо, но я тоже не курю, – вежливо отозвался солдат.
− Тогда и я не буду, – с сожалением в голосе выдохнул Артур и, немного подумав, выбросил пачку в боковое окно. Раз салон для некурящих, подчиняюсь мнению большинства. О, кажется, мы подъезжаем «к городу нашей мечты». Если верить дорожным указателям, всего через семь километров мы пересечем границу. Каков план наших действий, командир, – обратился он к Максиму.
− Сейчас решим, – не поддерживая шутливую интонацию друга, серьезным голосом ответил Максим, – солдат, тебя куда подвести?
− Видите ли, я на самом деле плохо знаю город, вернее сказать, я его вообще не знаю, и был бы очень признателен, если бы вы меня подбросили. Адрес я сейчас прочту…
− Ладно, сделаем так, отвези меня в часть, заедешь за мной через пару часов. Пока я буду заниматься своими вопросами, отвези бойца, куда скажет. Дорогу к части знаешь или показывать?
− Вот ты не можешь так, чтобы не обидеть, – делая обиженную гримасу, пробасил Артур.
− Замечательно, только близко к КПП не подъезжай, хочу пройтись пешком.
− Как скажешь, а я отвезу попутчика и попробую подыскать место, где можно будет пожить какое-то время.
− Попробуй, дело нужное…
Машина въехала в город, ставший серым, неприветливым то ли из-за времени года, то ли из-за перемен. Максим рассматривал проплывающие мимо дома и чувство обиды, разочарования от краха несбывшихся надежд овладело им. Ему вспомнился солнечный, весенний день, когда он, молодой перспективный офицер, приехал сюда в первый раз. Все было по-другому, хотелось петь, «летать», делать добро. После пережитого в Афганистане, верилось, что теперь начинается новая жизнь, и его знания и опыт в необозримом будущем будут находить лишь теоретическое применение.
− Я подъезжать близко не буду, – прервал его размышления голос Артура, – сразу за углом в метрах триста ваше КПП.
− Спасибо, останови здесь, я выйду, – холодно попрощавшись с попутчиком, он не спеша направился в сторону части, стараясь отогнать от себя нахлынувшие воспоминания. Решение служебных вопросов заняло намного меньше времени, чем рассчитывал Максим. Бригада, в нелепой спешке, срочно выводилась в Россию. В штабе туда-сюда сновали люди, с какими-то папками, бумажками. Лица у всех – сосредоточенно безразличные, и ни одного знакомого, словно и не служил он здесь. На его рапорт об увольнении комбриг поспешно поставил свою резолюцию, словно опасался, что он, Максим, передумает, и, пожимая на прощание руку, с завистью в голосе проговорил: «По крайней мере, ты хоть понимаешь, что делаешь и куда идешь. А мы … ну да ладно, бывай, служивый, может, придет время и стране вновь понадобятся герои, тогда, дай бог, еще свидимся…»
С непонятным чувством горечи, досады, не выполненного до конца долга покидал Максим территорию воинской части. Пройдя через обшарпанную дверь КПП, он непроизвольно поежился от вида неопрятно одетых солдат, по виду которых трудно было понять, чего им больше не хочется – «жить» или служить. Выйдя на улицу, словно освободившись от тяжелого груза, он становился, сделал глубокий вдох, медленно выдавил из легких остатки воздуха, словно мысленно ставил на чем-то точку и вполголоса проговорил:
− Ну вот, капитан Зотов, генералом тебе не быть, как не крути. Ну, здравствуй свобода, будь она неладна. Будем привыкать к другой жизни.
До приезда Артура было еще как минимум час-полтора, и чтобы «убить» время, он решил немного прогуляться, пройтись по местам «боевой славы» и по воспоминаниям, глубоко врезавшимся в памяти.
Он не спеша бродил по легко узнаваемым улицам и словно наяву перед глазами всплывали картинки из прошлого, и каждая из них имела определенную привязку к конкретному предмету, изгибу асфальта, памятнику. Вот корни старой сосны вспучили асфальт на тротуаре и он, десантник, только прибывший на новое место службы и важно вышагивающий, чуть не свернул себе шею, зацепившись за старые корни. Вот пролом в бетонном заборе, куда не раз укрывались бойцы, увидев перед собой офицера, а на крытой остановке субботними вечерами можно было видеть, как парни в беретах провожали своих девушек. Вот еще одно до боли знакомое место – кинотеатр, сеанс в котором для него чуть не стал последним.
«М-да, воспоминание – дело хорошее, но ближе к делу, – сам себе скомандовал Максим, – поначалу надо узнать, хотя бы ориентировочно, где Шакал и его сообщники держат Сандрика и его сестру. Только как это сделать? Наше основное и пока единственное преимущество в том, что они не знают о нас ничего, по крайней мере, пока. Кстати, мы о них тоже знаем на уровне слухов. Хороший расклад, ничего не скажешь, еще этот чемодан с «баксами», чует мое сердце до добра он не доведет…»
Раздавшийся за спиной сигнал автомобиля вывел его из состояния раздумья. Это был Артур. Присмотревшись, Максим с удивлением обнаружил на заднем сиденье переодетого в «гражданское» попутчика, который, по идее, должен был быть сейчас далеко.
− Что за черт? Что опять случилось? Почему он не избавился от этого, как его там, Дениса? – с нарастающим раздражением подумал он про себя, жестом руки подзывая к себе друга. Тот, виновато улыбаясь, подошел и развел руками. Опережая вопросы, он наклонился к уху Максима:
− А что я мог сделать? Ты сам сказал, жалко парня, а этот дурень и блокнот потерял, и деньги, и все на свете, не бросать же его.