− В чем дело, сержант? Что здесь происходит, почему посторонние на КПП? – на ходу выпрыгивая из машины, строго поинтересовался одетый в полевую, без знаков различия форму человек, который, как догадался Максим, и был командиром. Не теряя времени, и опережая дернувшегося было для доклада сержанта, он, сделав навстречу несколько шагов, представился:
− Товарищ майор, лейтенант Зотов, прибыл для дальнейшего прохождения службы,
И, заметив вопросительный взгляд, немедленно протянул командиру свои документы.
− Так, так, – произнес комбат, довольный воинской выправкой и внешним видом своего нового подчиненного. – Значит, вместе будем довоевывать, хорошо, приятно познакомиться, майор Дудник, Сергей Анатольевич, – протягивая руку, добавил он. – Я смотрю, согласно предписанию ты должен явиться в конце следующего месяца. Чем вызвана такая спешка? Повоевать не терпится или любовь неразделенная поторопила?
− Никак нет, товарищ майор, сам я детдомовский, родителей нет, любовь пока еще не нашел. Мне просто некуда ехать отдыхать, а просто так где-то болтаться не привык.
− Ясно, значит, и плакать по тебе, в случае чего, будет некому. Ну что же, пройди в штаб, сделай отметку о прибытии, потом зайдешь к «зампотылу», пусть он тебя пристроит и выдаст все необходимое. Завтра с утра, на разводе, я представлю тебя личному составу.
Последнюю фразу он произнес, уже запрыгнув в уазик, и тот, обдав стоящих у ворот пылью, резво въехал на территорию части.
Сержант, дежуривший на КПП, виновато опустив глаза, негромко произнес:
− Товарищ лейтенант, прошу меня простить за грубость, наверное, на солнце перегрелся. И вообще… – он хотел добавить что-то еще в свое оправдание, но, натолкнувшись на добродушные глаза офицера, понял, что уже прощен.
− Ладно, сержант, проехали. Все нормально, я думаю, мы с тобой, да и со всеми остальными, подружимся, и все будет хорошо. Где у вас штаб, ты уже показал. Давай, служи правильно, – и, взяв в правую руку свой дорожный чемодан, не спеша, но уверенной походкой направился к зданию, где остановилась командирская машина.
Ну вот и все. С завтрашнего дня начнутся боевые будни и я сам не по книгам, не по чужим рассказам, а воочию смогу увидеть, прочувствовать, поучаствовать в этом действии, именуемом войной.
«Интересная штука – жизнь. Сегодня я здесь, вчера был в Союзе, где буду завтра, не знает никто. Наверное, так есть и будет всегда. Люди во все времена появлялись на свет одинаково, а вот умирали всегда по-разному. Чем совершеннее становились средства защиты, тем разрушительнее средства поражения». Максим лежал на солдатской койке, застеленной казенным одеялом, привычного темно-синего цвета, и никак не мог заснуть. В такие моменты ему начинало казаться, что его мысленные блуждания в океане непознанного всегда наталкивались на невидимую стену. Казалось, еще немного, и он получит ответ, но какая-то неведомая сила перекрывала доступ, создавая подобие раздвоенности сознания, где есть граница между тем, что можно знать, а что нет. Может, все это от недостатка знаний, или дело в том, что кто-то свыше регулирует у людей уровень их мудрости и каждому в отдельности предопределяет свою нишу, на своем уровне, ни больше ни меньше.
Постепенно сознание Максима стало растворяться в безграничной бездне, именуемой сном, и, теряясь в бессвязных обрывках мыслей, он уснул, подспудно недовольный тем, что и на этот раз не смог докопаться до истины. Утро для него начиналось с шести часов, независимо от того, во сколько он лег отдыхать. Срабатывали биологические часы, откорректированные годами, проведенными в училище. Быстро поднявшись, он оделся и бодрым шагом вышел из помещения на плац, где, поеживаясь от прохладного ветерка и непрерывно зевая, прохаживался дежурный по части.
− Доброе утро, – подойдя к нему, поздоровался Максим.
− Здорово, если не шутишь, – лениво оборачиваясь и осматривая подошедшего усталым, сонным взглядом, отозвался дежурный
− Ты, наверное, и есть новенький? Честно говоря, я здесь тоже недавно, всего два месяца. Скажу прямо, хорошего я вижу в этом мало, да, слава Богу, говорят, что скоро выведут отсюда. Кстати, ты ничего об этом не слышал?
− Да нет, как-то не интересовался, меня зовут Максим, будем знакомы.
− Если ты настаиваешь, давай познакомимся, я – Олег, можно по отчеству – Петрович.
Максиму не понравился небрежный тон, которым с ним разговаривал лейтенант. Стараясь не показывать свое недовольство, он учтиво спросил:
− Олег, скажи, пожалуйста, если не секрет, где вы здесь занимаетесь спортом, я имею в виду спорт-городок.
− Ну, вообще-то мы бегаем и прыгаем все больше по горам, но ты, если хочешь, можешь нарезать круги на плацу. Еще есть пара турников вон там, вот собственно и все. Нас сюда перевели недавно. До нас здесь располагался батальон связи, а они ребята не шибко спортивные, так что форму поддерживаем, кто как умеет. Ладно, не буду отвлекать, потом поговорим, а то я смотрю, одолел тебя своими разговорами, – насмешливо улыбаясь, проговорил дежурный и, развернувшись на каблуках, громко цокая подкованными ботинками, направился в сторону казармы.
«М-да, насчет пробежек по утрам придется забыть… впрочем, почему бы и нет, – подумал Максим, медленно разгоняясь по периметру, – придется кружить, конечно, так что привычные пять километров не набегаешь, голова может закружиться, но все же лучше, чем ничего». Насчитав тридцать кругов в ускоренном темпе, он, переводя дыхание, остановился у гимнастических снарядов, сделанных солдатскими руками, но от этого не потерявшие своего назначения. Выполняя на турнике замысловатые гимнастические упражнения, он краем глаза уловил неподдельное удивление в глазах стоящего в стороне дежурного, который, несмотря на то, что прозвучала команда «Подъем», не мог оторвать взгляда от Максима, и было отчего. Ведь для выполнения этих приемов требовалась огромная физическая сила. Через минуту все вокруг зашевелилось, задвигалось в едином ритме, подчиненном одной команде, и вскоре слилось в общий топот ног, перекрикиваемый зычным голосом старшины. Позанимавшись еще некоторое время, он сделал еще пару кругов, ловя на себе вопросительные взгляды солдат, и вернулся к себе в комнату.
«Странно, почему так тихо. За все время здесь не услышал ни одного выстрела, – обтираясь после холодного душа жестким полотенцем, размышлял Максим, – ребята по дороге сюда рассказывали совсем другое, про то, что рокот выстрелов и канонада взрывов здесь обычное дело. Может быть из-за того, что враг узнал о скором выводе войск и решил поберечься, мол, все равно уходят. Кто его знает, в чем тут дело». И тут он поймал себя на мысли, что подсознательно сожалеет о том, что война подходит к концу и ему не удастся повоевать. Отгоняя от себя навязчивые мысли, он позавтракал сухим пайком, которым его заботливо снабдил добродушный прапорщик, начальник столовой, еще там, в училище, и, выйдя на плац, направился к месту, где для утреннего развода пока еще нестройной колонной стояли офицеры батальона. Подойдя поближе, он встал чуть в стороне и, не обращая внимание на шепот и смешки со стороны, стал молча ждать начала развода. Все волнения в строю прервал громкий голос дежурного офицера, извещающий о том, что приближается командир.
− Батальон, равняйсь! Смирно! Равнение на середину! – и резко развернувшись через левое плечо, он, четко чеканя строевой шаг, приложив правую руку к козырьку, пошел навстречу командиру.
− Товарищ майор, личный состав батальона для проведения утреннего развода построен. Дежурный по части старший лейтенант Хромов!
Закончив доклад, он сделал шаг в сторону, и, не отнимая руки от головного убора, проследовал за командиром.
− Здравствуйте, товарищи! – сильным, натренированным голосом поприветствовал своих подчиненных комбат.
− Здравия желаем, товарищ майор! – раздалось в ответ отрывистое, сложенное из трехсот голосов, слившихся воедино, приветствие.
− Вольно! Товарищи офицеры, прапорщики, сержанты и рядовые, – начал на торжественной ноте свой разговор майор Дудник, – прежде чем перейти к нашим повседневным заботам, позвольте представить вам нового человека, с которым нам посчастливилось вместе продолжать нашу нелегкую службу: Зотов Максим Владимирович. Он назначен на должность командира второго взвода, второй роты, прошу жаловать, любить не обязательно, но уважать приказываю. Товарищ лейтенант, займите свое место в строю.