Миг молчания, а потом:
— Извини. Я не слушала. В чем вопрос?
— Нам готовить «Роси» к броску отсюда? Когда «Черный коршун» разгонится, мы сумеем прорваться.
— Нет, — сказала она. Как Джим и думал. — Нас не опознали. Если двинемся слишком рано, это вызовет подозрение. Лучше притворяться случайными наблюдателями. Алекс, скоординируй пересечение с «Белым дубом». Большой ледовоз у второго газового гиганта.
— Принято, — отозвался Алекс.
Амос поерзал на скамье.
— Капитан?
— Все в порядке.
— Если нам придется сбежать, мы сбежим, — сказала Наоми.
«Вечно нам приходится убегать, — думал Джим. — Нам нигде нет покоя».
Говорить это вслух смысла не было.
Глава вторая. Танака
Алиана нажала кнопку вапорайзера и глубоко вдохнула. Ванильный аэрозоль наполнил легкие теплым мягким туманом. Никотин, тетрагидроканнабинол с примесью чего-то совсем экзотического. Чтобы компенсировать сонливость от наркотиков яркими красками. Жалюзи в комнате были закрыты, но проникающий в тонкие щели по краям свет превращал пыль в россыпь радужных искорок. Алиана пошевелилась, и шелковая простыня погладила ее по ноге как тысяча крохотных любовников.
Рядом спал Тристан, прижимаясь к ее бедру скульптурными жилистыми ягодицами. Он тихонько посапывал во сне, время от времени дергался и вздыхал. Алиана знала — эти звуки кажутся очаровательными, потому что она слегка под кайфом и недавно занималась сексом. Как только храп начнет ее раздражать, Тристану не будут здесь рады.
По ее опыту, есть два пути преуспеть при суровом авторитарном режиме. Первый, к которому стремилось большинство, делать то, чего от тебя ждут власти. Марсу нужны были верные бойцы, и там штамповали их как детали на 3д-принтере. Она это знала, потому что могла бы быть среди них. Она наблюдала, как ее сверстники пытались задушить или вытравить из своих стремящихся к коллективизму душ все недостаточно марсианское, и порой у них это получалось.
Другой путь выжить — хранить свои секреты и получать от этого удовольствие. Наслаждаться тем, что кажешься совсем другим человеком. И стать в этом мастером. Даже если не трахаешься с очередным подчиненным, жизнь все равно напоминает какое-то сексуальное извращение. Возбуждение при мысли о том, что от одного неверного слова или оговорки можно получить пулю в затылок, было сильнее, чем от настоящего секса.
В либеральном, открытом обществе, где она могла бы делать все то же самое, не боясь последствий, она сошла бы с ума. Она с радостью включилась в эксперимент на Лаконии из-за подхода Дуарте — сначала тяжкое преступление против Марса, а затем постоянный маховик опасностей, тем самым она разжигала огонь своих страстей. И она этого не стыдилась. Она хорошо знала свое истинное нутро.
— Проснись, — сказала Алиана, вонзая пальцы в спину молодого человека.
— Я сплю... — проворчал Тристан.
— Я знаю. А теперь просыпайся.
Алиана снова его потеребила. Десять часов в неделю она посвящала боксу и борьбе. Когда она напрягала пальцы, те становились твердыми, как стальные прутья.
— Проклятье, — сказал Тристан и перекатился на живот.
Он сонно улыбнулся. Со взъерошенными белокурыми волосами и гладко выбритым лицом с ямочками на щеках он выглядел точь-в-точь как херувим в классической живописи. Ангел с картины Рафаэля.
Алиана еще раз вдохнула из вапорайзера и протянула его Тристану. Тот покачал головой.
— Зачем ты меня разбудила?
Алиана от души потянулась под мягкой простыней, с трудом умещаясь на огромной кровати.
— Я накурилась. Хочу потрахаться.
Тристан с преувеличенным вздохом плюхнулся на спину.
— Алли, я уже как выжатый лимон.
— Тогда прими электролиты с водичкой и быстро тащи свою задницу обратно в постель.
— Слушаюсь, полковник, — со смехом ответил Тристан.
Смех оборвался возгласом — Алиана оседлала его, резко вскочив ему на живот, и прижала его бедра к кровати своими лодыжками, а потом крепко схватила запястья. Тристан удивленно посмотрел на нее, решив, что это любовная игра, и начал вырываться. Его руки и грудь выглядели накачанными, но были слабыми, скорее как у развитого подростка, чем у мужчины за двадцать. А ее руки были тонкими и жилистыми, как у марафонца, высушенные постоянными тренировками и сильные, как стальные пружины. Как он ни пытался пошевелиться, Алиана с легкостью уложила его обратно, сжимая его запястья, пока они не хрустнули. Тристан вскрикнул.
— Алли, ты что... — начал он, но она поднажала, и он заткнулся.
Алиана разозлилась, и он это видел. Ей нравилось злиться. И нравилось, что он это видит.
— В этой комнате я Алиана. А ты — Тристан, — медленно произнесла она, стараясь, чтобы марихуана не помешала четко выговорить слова. — А за дверью ты — капрал Ривз, а я — полковник Танака. Не путай.
— Да знаю я, — откликнулся Тристан. — Я же просто пошутил.
— Никаких шуток. Никаких оговорок. Если ошибешься, если забудешь о строжайшей дисциплине, которая позволяет нам этим заниматься, меня с позором уволят, это как минимум.
— Я бы никогда...
— И тебе очень не понравится та моя версия, с которой придется встретиться, — продолжила Алиана, как будто не услышала его.
Она пристально смотрела на Тристана, пока его внезапный страх не сменился пониманием. Потом выпустила его запястья, слезла с него и снова легла на своей половине кровати.
— Принесешь и мне воды? — попросила она.
Тристан не ответил, просто встал и вышел. Алиана посмотрела ему вслед, любуясь крепкими бедрами и ягодицами, широкими плечами и узкой талией. До чего же хорош! Когда их роман неизбежно закончится, она будет по нему скучать. Но их отношения все равно закончатся. Как всегда было в прошлом. Это часть удовольствия.
Через несколько секунд Тристан вернулся с двумя стаканами воды. Возле кровати он неуверенно замер. Алиана похлопала по простыне рядом с собой.
— Прости, если сделала тебе больно.
— Ничего страшного, — ответил он, протягивая стакан, и сел рядом. — Прости за оговорку. Все еще хочешь потрахаться?
— Через минуту.
Некоторое время они молча пили воду.
— Мы еще увидимся? — вдруг спросил он.
Алиане польстила звучащая в голосе надежда.
— На этот раз придется задержаться на Лаконии, — ответила она. — И я хотела бы снова с тобой встретиться. Только нужно соблюдать осторожность.
— Я понял.
И Алиана знала, что он и правда понял. Ей нравилось выбирать себе игрушки помоложе и гораздо ниже рангом. Так было проще. Но она не тратила время на идиотов.
Она утолила жажду, тепло приятно растеклось от легких вниз, к животу. Она положила руку Тристану на бедро.
— А теперь можно...
На тумбочке чирикнул ручной терминал. Алиана поставила его на режим «не беспокоить», а значит, звонок достаточно важен, чтобы устройство проигнорировало эту установку. Терминал принадлежал ей уже давно, и она хорошо его обучила, так что, скорее всего, он не ошибся. Она взяла терминал и посмотрела, кто ее вызывает. Звонили из Дома правительства. Она ответила, но без видеосвязи.
— Полковник Танака слушает.
Тристан соскользнул с кровати и потянулся за брюками.
— Добрый день, полковник. Это лейтенант Санчес, занимаюсь расписанием и транспортом. У вас инструктаж в Доме правительства через два часа.
— Впервые слышу, — ответила она и взяла с приставного столика отрезвляющие таблетки. — Можете сказать, о чем речь?
— Простите, полковник. У меня нет допуска. В число участников вас добавил адмирал Милан.
Вот и конец вечеринке.
***
Когда она подъехала к Дому правительства, моросил дождь. Тротуар, на который падали крохотные капли, был темным и блестящим. Невысокая гора за границами территории выглядела как на древней гравюре в стиле укиё-э. Ёситочи или Хиросигэ. Референт из Директората по науке уже дожидался ее с чашкой кофе и зонтиком. Танака отмахнулась и от того, и от другого.
Она знала дорогу. В основном она получала выездные назначения, но обзавелась на Лаконии друзьями и знакомыми в самых высоких кругах и часто бывала в Доме правительства. Правда, не приходила сюда после осады Лаконии и разрушения строительных платформ, когда Терезу Дуарте не то похитили, не то она сама решила освободиться от власти отца. Внешне здание не изменилось. Тот же крепкий, как и всегда, монолитный бетон и как всегда свежие срезанные цветы в вазах. Охранники в отутюженной форме спокойны и невозмутимы. Но все это спокойствие казалось таким хрупким.