Наоми покрутила головой, стараясь ослабить мышечный зажим у основания черепа. Она уже в третий раз смотрела этот доклад, пытаясь найти изящный дипломатичный ответ, который все ускользал. Не получилось.
Вместо этого она лишь больше напрягалась и злилась. Зажатая шея и тяжесть в груди давили на плечи и вынуждали сутулиться, боль затаилась в опущенных уголках губ. То было физическое проявление раздражения, которое вышло далеко за пределы сообщения Джиллиан или ее собственного, так и не составленного, ответа.
Наоми все время возвращалась к недоброй мысли — вот если бы подполье состояло из одних только астеров, проблема была бы вполне разрешима. А если и нет, она точно знала бы, что решение существует. Да, астеры до безобразия независимы, зато понимают, как важно полагаться на окружающее сообщество. Вовремя не заменить уплотнение означало не только подвергнуть риску жизнь раздолбая, пренебрегающего работой. Отказ системы — гибель всего экипажа.
Миры-колонии вели себя так, будто их безопасность могла существовать отдельно от безопасности всех других кораблей и систем. Не так уж трудно понять, что небольшие ограничения и упорядочивание — только на пользу всем. Но выходцы из внутренних миров смотрели на это иначе. Для них улучшение означало, что тебе станет лучше, чем соседу, а не общее улучшение для обоих.
Она понимала, что это несправедливо и даже не совсем верно. Ее раздражение выливалось в неприятие и трайбализм. Поэтому она до сих пор не ответила Джиллиан, хотя и должна, как фактический лидер подполья. Чего ей на самом деле хотелось, так это перевести камеру на Джима, и пусть он от души прочтет очередную маленькую проповедь о том, что все они единый народ, и только объединившись, выйдут на новый уровень в общей борьбе. После всего, что им довелось увидеть и преодолеть, только Джим и мог в это верить.
Но Джим только что к ней вернулся. Позволив себе видеть в нем полезный инструмент для работы, она пренебрегла бы данным им шансом. Нужно восстановить их связь как нечто неприкосновенное и недоступное для всего остального мира.
Возможно, у астеров тоже есть некоторый эгоизм.
Наоми начала запись.
— Спасибо за отчет, Джиллиан. Пожалуйста, передай твоим друзьям из системы Байфан, что я услышала и поняла их обеспокоенность. Я полностью понимаю их потребность в безопасности, а также справедливой организации торговли через систему врат. Цель – минимизировать транзит сквозь врата, для этого колонии должны перейти на самообеспечение, причем чем скорее, тем лучше. Здесь их интересы полностью совпадают с нашими. Я прилагаю презентацию о том, почему соблюдение протоколов есть лучший и самый безопасный путь для всех нас, ты можешь распространять ее дальше. Надеюсь, в системе Байфан ее уже видели.
Но может, они хоть на этот раз к ней прислушаются.
А может быть, древний враг создателей колец сообразит, как уничтожить все человечество, и все в этом мире будет неважно. Да, фатализм имеет свою мрачную привлекательность. Отчаяние и безнадежность могут показаться чуть ли не успокоением.
Наоми прослушала свое сообщение заново, решила, что звучит слишком официально и, прежде чем отослать, еще четыре раза его переделала. А очередь входящих по-прежнему выглядела бесконечной.
Она помассировала кисти рук, надавливая на ноющие мышцы в основании больших пальцев, пока на экране воспроизводилось следующее сообщение. У губернатора Туана были ввалившиеся щеки, острые как у терьера скулы, влажные лягушачьи глаза, сероватая темная кожа и неестественная вымученная улыбка. Наоми подумалось, что, имей он другой характер, то не казался бы таким уродливым. Наверное, тогда бы она была снисходительнее.
— От имени управляющего совета Фирдоуса хочу поблагодарить вас за предложение. Я очень заинтересован в планировании надежной и взаимовыгодной торговли.
Туан на экране театрально нахмурился.
«...Но», — мысленно сказала Наоми.
— Однако документ в нынешнем виде вызывает очень серьезные опасения. Необходимо его детально обсудить. В свете этого я хотел бы предложить провести встречу на высшем уровне. Несмотря на то, что Фирдоус пока не полностью самодостаточен, мы способны создать неплохие условия и будем счастливы вам их предложить. На время переговоров вам и вашим коллегам предоставят самые современные и роскошные виллы.
Наоми переместила это сообщение во второстепенную очередь. Лимит объяснений, как сотрудничество спасет всех от смерти, на сегодня она уже исчерпала.
Следующее входящее сообщение заставило ее остановиться. Оно было из Сола. От Кита.
Единственный ребенок Алекса от второго брака уже стал взрослым мужчиной, но Наоми видела его новорожденным. Как и весь экипаж «Роси», она помнила и хорошо знала его мать. Кит, смотревший в камеру, походил на мать — высокие резкие скулы Гизеллы, ее царственный лоб и брови. Но когда Кит двигался, Наоми видела в нем сходство с Алексом.
— Привет, — начал он. — Знаю, мы давно не общались. И дела такие, что... теперь вряд ли будем общаться чаще. Но мне нужно сообщить тебе кое-что.
Сердце у нее сжалось, она приготовилась принять удар. Если Кит обратился к ней, значит, это касается Алекса или сильно ранит его, и Кит хочет быть уверенным, что с ним рядом будут те, кто может утешить, даже если он решит оставить все при себе.
— Понимаешь, — продолжал Кит, — в системе Сол не так много возможностей получить контракт на работу в планетарной инженерии. Там, где есть места, по полсотни претендентов на каждое. Да, я помню, что должен держаться в тени...
Наоми нахмурилась, стараясь вспомнить, когда говорила ему такое.
— ... но нам тут предложили контракт на геологическое исследование в Ниуэстаде. Акционерная компания «Якобин-Блэк». Неплохая компания. Занимаются промышленным строительством, инжинирингом микроклимата, и мне кажется, для нас это был бы хороший карьерный ход. Но теперь из-за этого тебе будет сложнее нас навещать. А я знаю, что ты хотел бы повидать внука, ведь Рохи беременна.
Кит широко улыбнулся, словно вспомнив старую шутку, и Наоми остановила воспроизведение. Облегчение теплом растекалось по её венам. Она откинулась в кресле, и пружины скрипнули под её весом, а потом вызвала рубку.
— Алекс! Ко мне, кажется, попало твое письмо. Сейчас перешлю.
Но он уже спускался по лестнице.
— Что там?
— Тут твое письмо. В разведданных из бутылки, но адресовано тебе. От Кита.
На его лице ненадолго появилась улыбка.
— Так включай его.
Наоми перемотала сообщение в начало и опять запустила. Зная, что впереди, она смотрела на Алекса и увидела потрясение и счастье от такой вести, и слезы в глазах. Кит ещё какое-то время продолжал говорить, рассказывал Алексу о датах отъезда в Ниуэстад и об ожидаемом сроке рождения ребенка. И еще какие-то не особенно важные новости о Гизелле и о жизни на Марсе. А потом Кит сказал «люблю тебя, папа», сообщение кончилось, и Алекс опустился на кресло-амортизатор рядом с Наоми.
— Ну и дела, — широко улыбнулся Алекс. — Скоро стану дедом. Не ожидал.
— Да, ты дед.
Он минутку подумал и покачал головой.
— Я хотел сказать, что слишком молод, чтобы быть чьим-то дедом, но ведь на самом деле это не так?
— Да, — сказала Наоми. — Ты, пожалуй, даже слегка запоздал им стать.
— Я не сразу встал на правильный курс. Боже. Кит — славный мальчик. Надеюсь, его брак будет прочнее моего.
— Вы разные. Не скажу, что он не способен все испоганить, но даже если и так — он испоганит все по-своему, а не как ты.
На мгновение у Наоми мелькнула мысль о собственном сыне, погибшем вместе со своим отцом и Вольным Флотом. Вспоминать об этом было почти не больно. Нет, не так. По-прежнему больно, но теперь это слабая боль, а не нож в живот. Время лечит или хотя бы дает зарасти старым шрамам.
Звякнул автопилот, и Алекс поднялся с кресла.
— Я подумал, что Гизелла, выходит, станет бабушкой. — Он ухмыльнулся. — И, наверное, страшно из-за этого злится.
— Наверное, не считает себя похожей на бабушку, — сказала Наоми.
— Ты становишься очень дипломатичной, — ответил Алекс и направился к лифту. Снова оставшись одна, Наоми извлекла из входных данных сообщение Кита и направила его в очередь Алекса. Собралась было сделать копию для себя, но не стала — письмо предназначалось не ей.