Левиатан Фаррачи, “Философия тьмы”
Прошлое. Сириус, королевский дворец,
Цикл 997, лье 29.
Златоглазый записывал за учителем моменты, которые юноша не смог понять, читая “биологические аспекты магии”. Его преподаватель, облизав сухие губы, постарался вновь достучаться до своего ученика:
– Я знаю, совсем скоро Вам предстоит занять престол, мой принц. Но это не значит, что Вы должны…
– Отец сказал, что я обязан этому обучиться, Панцерро. – Не дал договорить ему Обсидиан, чувствуя, как его щеки краснеют от стыда. Панцерро был невысоким, но при этом крупным мужчиной с седыми курчавыми волосами. В этот момент его лицо выражало жалость к принцу Сириуса. – Но я просто хочу понять, почему у меня не получается… Неужели дело во мне, сэр?
Мужчина сложил руки в замок и глубоко вздохнул, качая головой. Он понимал, что убеждать мальчишку не имело никакого смысла, ведь его отец всё равно будет требовать от него большего. После этого Панцерро стал медленно объяснять юноше, словно маленькому ребёнку, очевидные на его взгляд вещи:
– Как мы с Вами уже говорили, сейчас не каждый из потомков первых рас способен превращать внутреннюю энергию в материальную. Этот навык был утрачен генами со временем в силу ненадобности: пропала необходимость защищать Первоначалы. – Панцерро был уже седьмым преподавателем за последние полцикла, но он нравился Обсидиану намного больше остальных. Он рассказывал юноше столько всего, чего принц никогда не мог узнать из книг или тем более от отца. – Сейчас это считается большей редкостью, чем, допустим, тысяча двести циклов назад. И ваш отец должен это прекрасно понимать. – С нажимом на последние слова пробурчал преподаватель.
– Почему так, сэр? – Не унимался юноша, подняв на учителя золотые глаза. Тогда мужчина обратил внимание на синяк, идущий по скуле молодого парня, который тот старательно закрывал волосами. – Неужели сейчас действительно нет Эфира и Ночи? И это значит, что я никогда не смогу…?
– Простите, мой принц, но магия, как и дикий зверь, нам не принадлежит. Сегодня она будет с вами, а завтра обернётся против вас и наоборот. Могу лишь предполагать, что всё это связано с тем, что она… – Его речь прервал резкий стук двери о стену. В учебном зале наступила гробовая тишина, прерываемая громким шагом, похожим на марш.
Обсидиан вздрогнул. В нос бросился резкий запах крови, ладана и пепла, от которого все его внутренности сжались в один комок. Его выворачивало от смеси этих запахов и в то же время, они для него были самыми родными.
«Отец…» – пронеслись мысли в его голове, и он тут же закрыл тетрадку с записями. – «Но… Зачем он пришел?»
– Ваше величество. – Учитель низко поклонился королю, когда тот поравнялся с ними, но его лицо оставалось непроницаемым. – Чем обязан вашим присутствии на занятии?
Виссарион с бросил презрительный взгляд в сторону учителя, словно тот был мешком с ужасно вонючим мусором, но так и не ответил на его вопрос. Вместо этого он подошёл ближе к Обсидиану, который крепко держал тетрадь закрытой. Юноша молча вперил взгляд в парту, даже не поднимая золотых глаз на отца.
– Показывай, как проходят занятия. – Прокаркал Король, скрестив руки на груди. – Давай, наколдуй мне что-нибудь.
Обсидиан молча кивнул и, разжав тетрадь, согнул в локтях трясущиеся руки. Юноша прикрыл глаза и постарался изобразить жесты, о которых ему говорил Панцерро – мудры Первоэлементов. Обсидиан изо всех сил старался представить, как разгорается пламя в его руках. Как внутреннее тепло тела преобразуется во внешнее. От напряжения жилка на висках начала пульсировать, но он не останавливался.
Ничего не происходило.
Обсидиан пробовал снова и снова до тех пор, пока обессилено не опустил руки. Голова была готова расколоться на части, а из носа пошла кровь, которую он вытер тыльной стороной ладони.
Виссарион зарычал, словно дикий зверь, взмахнув крепко сжатыми кулаками в воздухе. Руки Обсидиана дернулись лишь на мгновение, чтобы прикрыться. Это не ускользнуло ни от Панцерро, ни от Виссариона. На лице последнего возникла ухмылка, и он опустил крепко сжатые кулаки.
Королю нравилось, что несмотря на юношеский возраст, когда всё внутри восстаёт против внешнего мира, его сын был тихий и покорный, словно забитая собака.
– Отвратительно. – Выплюнул он это слово в сына, будто кислоту. – Ну давай посмотрим, чему тебя тут учат в теории. – Аль’Сивьери старший вырвал из рук сына тетрадь и начал листать. С каждой новой страницей его лицо багровело от злости.
– Отец, я…
– Заткнись! – Он со всей силы шлёпнул Обсидиана тетрадкой по лицу. – Посмотрите на него внимательно, что вы видите!?
– Будущего правителя Цереры. – Спокойным тоном проговорил мужчина, стараясь не отрывать карих глаз от короля.
– А я вижу сопляка, который не умеет пользоваться ни оружием, ни магией! – Гнев от отца был заметен невооружённым взглядом. Его кроваво-красная аура расползалась по полу, словно щупальца осьминога. Запах ладана и пепла резал глаза. – Я вижу засранца, который даже не может воспользоваться даром нашего народа! И вместо того, чтобы учить его полезным навыкам, вы рассказываете ему детские сказки и основы!?
– Во-первых, учитель здесь я, и решать это мне. – Обсидиан поднял умоляющий взгляд на преподавателя, надеясь на то, что тот замолчит, чтобы избежать смерти. Но, кажется мужчина уже осознавал, что его ждет, поэтому с особым нажимом продолжил. – А во-вторых: насколько мне известно, вы точно также никогда обладали магией народа, а то, что у вас, это лишь договор с… – Но Панцерро не успел закончить свою гневную тираду, так как Виссарион в этот же момент направил на него алые щупальца.
Седьмой преподаватель магии стал истекать кровью так, будто кто-то изнутри разорвал все его сосуды. Но этого королю было мало: он резко сжал кулак, мгновенно придушив Панцерро. Он упал на пол, больше не шевелясь, а багровая жидкость растекалась под ним с неимоверной скоростью.
Хоть последняя фраза была сказана не полностью, Обсидиан уловил её суть, внимательно глядя на Виссариона каким-то другим взглядом. Золотые глаза встретились друг с другом, но глаза старшего Аль’Сивьери были не из чистого золота, а напоминали грязный песок. В них были темные крапинки. Король отвел взгляд первым, высоко подняв подбородок.
– Ты не говорил, что эта сила не твоя. – Впервые за долгое время Обсидиан осмелился говорить с отцом строго. Он встал со своего места, еле-еле совладая с нахлынувшими эмоциями.
– Да с какой стати ещё смеешь обвинять меня, щенок?! – Взревел мужчина. Крупицы тьмы в глазах размножились. – Забыл, кто я такой!?
– Ты требуешь от меня силы, хотя сам никогда не имел её. – Принц Сириуса стал подходить ближе, напирая на отца. На самом деле, ему было настолько страшно от своих же слов и действий, но впервые в жизни он ощутил новые чувства: гнев и несправедливость по отношению к себе, а также уверенность. – Ты ведь знал, что я точно также не имею этот дар, как и ты, не так ли? Знал и всё равно заставлял меня чувствовать себя никчёмным из-за отсутствия магии? Заставлял меня страдать просто так! – Последние слова Обсидиан выкрикнул отцу прямо в лицо, поравнявшись с ним.
Аура Виссариона искрилась в воздухе, словно звездная пыль, наполненная Тьмой и гранатами. Лицо, которое больше напоминало маску, было перекошено от удивления и гнева: ноздри раздулись, глаза полностью заволокло тьмой, а изо рта непроизвольно вырывался сдавленный рык. Его энергию можно было потрогать, увидеть, почувствовать каждой клеточкой тела: это казалось болезненным, словно множественные игры прикасаются к коже, пронизывая её насквозь. Снова и снова. Но тут король заметил кое-что: за спиной Обсидиана еле заметно была тень. Тень, заставившая его сердце сжаться от страха.
И в это мгновение он достал из-за пояса магическую плеть, что сияла ярко, словно факел.
– Ты кажется стал забывать, что такое настоящая боль, засранец!? Стал, наверное, думать, будто престол уже твой, не правда ли!? – При этих словах пыл Обсидиана остыл, и он с ужасом наблюдал за движениями плети. Виссарион же заметил, что тень исчезла, и обрадовавшись этому, он занёс руку для удара. – Так я выбью из тебя эту дурь! – Звонкий хлыст в одно мгновение разрезал воздух и зала наполнилась оглушительным криком.