Это когда-то давно они мстили людям за убитых и съеденных любимых, друзей, мальков.
А сейчас… Все дейрлини, как и он, очень полюбили пироги с человечинкой. Только вот людей под водой разделывать неудобно. Куда как проще обратить, на берег вывести, да спокойно так пирожок сделать. Так-то духи и демоны в предках ходили, на время облик сменить да на сушу выйти – не сложно.
Иногда, совсем изредка – продать пару копченых "рыбин" да пару баночек золотистой икры приезжим торговцам за баснословные деньги. Чтоб хотели еще, да ехали, слушали легенды-сказки и вопреки пробовали ловить….
Ибо больше всего манит человека, когда наживкой – запрет, страх и почетный приз.
Трактирщик поставил пирог в печь.
***
А где-то далеко вздрогнула и проснулась от кошмара ведунья Эми. Ланс погладил ее по плечу, и они задремали оба.
Они ехали на другую ярмарку. Говорят, там можно найти волшебную синюю птицу. Кто съест кусочек – будет счастлив.
… а кто не съест – просто будет.
Не стреляй просто так
Ты знал, что для нас не существует тишины? Мы слышим далекий крик птицы, скрип веток рябины под тяжестью плодов, настырный стук дятла и падающую шишку. Перекликание уток на ближнем озере и шуршащую в порывах ветра листву. Плеск воды в ручье и сопение медвежонка в малиннике.
Куда идешь ты, человек? Куда? Мы слышим шаги. Это – не твоя тайга.
Это – наш лес.
Мы жили здесь задолго до тебя.
И будем жить, покуда будет жить лес.
***
За рекой собирали лагерь люди. Кто-то порой оборачивался, чувствуя чужой взгляд, но вокруг было пусто. Только тонкие нити тумана порой сплетались за их спинами в фигуру.
– Горяинов, ты ружье-то не прячь, дурак. Вдруг все-таки медведь?
– Да поздновато для медведей-то, Пал Славич. Только если шатун…
Мужчины разом обернулись, но никого не увидели.
Тень скользнула в лес, притаилась, и наблюдала за людьми уже издали.
–Мэнрэк, малышка, беги домой!
– Бегу, ака Мэндуни!
Невесомая тень скользнула мимо берез, провела пальцем по мягким иголкам лиственниц. Вслед за братом серебристым лучом заструилась меж сосен, не касаясь налитых, иссиня-черных ягод брусники. Скоро, скоро придет день, Накатча-медведь ляжет спать, холод скует реки. А пока – пока Мэнрэк стоит на поляне около Дагена и Гарпани – детей этого лета.
Поляна спрятана, и дэбрэ —великанам-которые-могут-вырвать-деревья —сюда не добраться. Старик говорит, что дэбрэ убили, разрубили на части иву Хяту. Мэнрэк хочется плакать, но рядом братья и сестры. Старик Хонинкай говорит, надо следить, надо прогнать злых дэбрэ.
Туманные волны складываются в образы, спускаются волнами к реке, к палаткам. Обходят кругом страшные языки пламени, подходят к людям…
***
– Горяинов, ты точнее замеры делай! У нас времени мало, надо еще успеть спуститься вниз по реке!
– Пал Славич, и так стараюсь! Вы бы помогли лучше! О, смотрите, следы!
Мужчины столпились на берегу – в мягкой земле явственно читался отпечаток тяжелой лапы. Горяинов машинально хватил рукой за плечо – но не нашел ремня.
– Черт, ружье у палатки оставил!
«Идиот. Идиот. Идиот» – читалось в глазах товарищей. Ну а как, все время на себе его таскать? Надо же еще срубленную сухую иву в лагерь принести, на дрова.
Горяинов терпел постоянные придирки – на работу его взяли чудом, закрыли глаза на некоторые прошлые грешки. Вот он и старался. Но сейчас, не смотря на обманчивую тишину, хотелось все бросить и сбежать.
Только куда бежать-то?
–Горяинов, дай ружье, мы с Димкой в лес сходим на разведку.
Им некуда бежать. Мэнрэк и Гарпани скользили над поверхностью реки.
Они позвали вчера Накатчу, и медведь прошелся берегом. Предупреждение. Извести злых дэбре в тканевых домиках можно всегда, но Мэнрэк было любопытно. Они такие странные, эти “люди”
– Эй, Димон, не надо в чащу! Аккуратней там!
– Не ссы, Горяинов, у нас два ружья, и у Пал Славича в лагере одно!
Двое дэбрэ ступили на мох, растоптали бруснику. Мэнрэк сжалась.
– Черт, черт! Пусть только целыми придут! И никого там не стреляйте просто так!
Кричал дэбрэ Горяинов, но те, ушедшие в лес, его не слышали.
«И не услышат»
***
– Пал Славич, вы слышали? Выстрел.
Начальник сморщился, как урюк столетней давности.
– Горяинов, не отлынивай. А то по возвращении турнут тебя с работы. Тихо, разве ты не слышишь? Давай, сюда по весне должны люди приехать, место разрабатывать.
Горяинов то и дело посматривал в сторону леса.
Мэндэк скользила средь белых, белых деревьев. Это глупые дэбрэ начали стрелять и распугали всех.
– Буюндя! Буя! Буюндя! Вот ты где!
Олененок забился меж деревьев и дрожал. Он, юный и любопытный, выглянул посмотреть на диких дэбрэ, вот и поплатился. С уха капала кровь, и длинная царапина шла по спине.
Мэндэк коснулась зверя.
– Выходи, малыш. Они свое получат.
***
Димон с другом не вернулся. Горяинов косился на Пал Славича, но тот коротко рявкнул и приказал сидеть в лагере со стажером-пятикурсником. И тоже ушел в лес. Горяинов возмущался, но вариантов было немного. Не бросать же ребят.
– Славич, оставь ружье. Парням оно не помогло. И не стреляй куда попало, а то только разозлишь зверье.
– Не учи ученого!
Мэндэк улыбалась, за ней волной качался папоротник. Ох уж эти люди… Ну ничего, зато Накатча с братьями наестся к зиме. Мэндэк спешила. Эти дикие дэбрэ могли привести с собой сородичей, могли выжечь их дом, как дом сестрицы Экэ. Люди нашли какие-то камни под землей, и ну все пилить да рубить… Вот звери-то! Не зря старшой вещает жалости не знать!
Начальник не вернулся. Студент Митя крутился около Горяинова и с опаской смотрел на высокие сосны и тихую гладь реки.
– Говорил я им —не стрелять просто так… Идиоты.
– Почему? – Митя подал голос.
– Ты в суде бывал? – вопросом на вопрос ответил Горяинов. – Нет? Ну тогда и не спрашивай. Зверь ли, человек…Не подумавши – хорошего не выйдет. Вали к костру, Митяй.
Мэндэк замерла в нерешительности. Осталось-то всего ничего: спустить Этэ и палатку разорвет в клочья. Чего она ждет? Надо убить диких дэбрэ, иначе они сожгут, нападут…
– Там кто-то ходит.
– Ты, Митяй, главное в воздух не пали, а? Патронташ тоже не резиновый. Не кино, ё-моё.
Дэбрэ посмотрел пару раз в темноту, тыкнул в туман ружьем. Неприятно. Мэндэк не любила, когда в нее тыкают. Она кивнула Этэ, и над палатками выросла тень.
Горяинов проснулся в полной темноте:
– Только не стреляй просто так, – раздался потусторонний голос. – Не стреляй.
Мэндэк стоило большого труда звучать как человек.
***
– Зачем ты оставила ему жизнь, дитя?
– Он не хотел нам вреда, Хонинтай.
Старшой взглянул на одинокого человека на берегу реки. Без связи, без оружия и почти без снаряжения.
– Он умрет, дитя тумана. Не сможет выйти один. Ты – проследишь.
– Я не хочу стрелять просто так, – повторила Мэндэк слова дэбрэ.
Хвойный ветер схватил и швырнул ее на землю, прижал и скомкал. Хонинтай злился.
– Ты однолетка, дитя тумана. Долг твой – хранить лес Дэгэнэ. Но мы – не демоны. Мы не дэбрэ, готовые убить за камни. Мы – вольный народ. Если отпустит его лес, выживет он – таков его путь. Лес Дэгэнэ решит его судьбу.
***
Я знаю: тишины не бывает. Если замолкнуть, в голове —тысячи слов, которые хочется сказать близким. Сотни извинений и фальшивые «привет».
Зима стремительно опускается в тайгу, сковывая реки и засыпая камни первой крупой. Без лодки, оружия, связи – я один.
В такие моменты понимаешь, что миру все равно.
Если я умру, этот лес, пожалуй, даже обрадуется.
Порой мне кажется, что тайга бесконечна. Лиственницы царапают небо, березы хранят тайны. От холодного тумана першит в горле и становится страшно дышать.
Что случилось с остальными? Дойду ли? Выживу? Я не знаю.
Я просто одиночка в диком лесу
Грибы
Ходили легенды в бору о тех, кто выжил.
Ибо испокон веку шла война между теми. кто рос, и теми кто ходил с ножом.
Побеждал тот, кто мог спрятаться и умереть своей смертью, рассыпаться на споры и дать жизнь другим.
(Как умирали ходоки-с-ножами в бору представления не имели. Но надеялись, что в муках)
И шла война межди теми кто прятался, и теми кто искал. И рассказывали старики легенды о выживших, но давно ушедших, кто не попал под нож и прожил дольше одной жизни. Рассказывали, что были они так велики, что прятался под ними и лис, и заяц, и волк.