Говорят, что он
переусердствовал, гоняя новобранцев. Он не знал, что среди них был сын одного очень крупного провинциального чиновника. Это его и погубило.
Здесь его многое ожидает. Вот уже несколько часов Тьяден обсуждает с нами, что он ему скажет, перебирая при этом всевозможные варианты. Хайе
задумчиво поглядывает на свою огромную лапищу и подмигивает мне одним глазом. Избиение Химмельштоса было вершиной жизненного пути Хайе; он
рассказывал мне, что и сейчас нередко видит эту сцену во сне.
Кропп и Мюллер беседуют. Кропп - единственный, у кого сегодня есть трофеи: он раздобыл котелок чечевицы, вероятно, на кухне у саперов. Мюллер
с жадностью косится на котелок, однако берет себя в руки и спрашивает:
- Альберт, что бы ты сделал, если бы сейчас вдруг объявили мир?
- Мир? Этого вообще не может быть! - отрезает Кропп.
- Ну, а все же, - настаивает Мюллер, - ну, что бы ты стал делать?
- Дернул бы отсюда! - ворчит Кропп.
- Это ясно. А потом?
- Напился бы, - говорит Альберт.
- Не трепись, я с тобой серьезно...
- И я тоже серьезно, - говорит Альберт. - А что же прикажешь делать еще?
Кат проявляет интерес к разговору. Он требует у Кроппа, чтобы тот выделил ему чечевицы, получает свою часть, затем долгое время размышляет и
наконец высказывает свое мнение:
- Напиться, конечно, можно, а вообще-то айда на ближайшую станцию и домой, к бабе. Пойми ж ты, чудак человек, это ж мир...
Он роется в своем клеенчатом бумажнике, достает какую-то фотографию и с гордостью показывает ее всем по очереди:
- Моя старуха! Затем он снова убирает фотографию и разражается бранью:
- Подлая война: черт ее побери...
- Тебе хорошо говорить, - вставляю я, - у тебя - сынишка и жена.
- Правильно, - подтверждает он, - и мне надо думать о том, как их прокормить.
Мы смеемся:
- За этим делом не станет, Кат: если понадобится, ты просто реквизируешь, что тебе нужно.
Мюллер голоден, и полученные ответы не удовлетворяют его. Он внезапно прерывает сладкие мечты Хайе Вестхуса, который мысленно избивает своего
недруга.
- Хайе, а что бы стал делать ты, если бы сейчас наступил мир?
- На месте Хайе я бы хорошенько всыпал тебе по заднице, чтобы ты вообще не заводил здесь этих разговорчиков, - говорю я. - С чего это ты
вдруг?
- С чего на крыше коровье дерьмо? - лаконично отвечает Мюллер и снова обращается к Хайе Вестхусу со своим вопросом.
Хайе трудно ответить с ходу. На его веснушчатом лице написано недоумение:
- Это когда уже не будет войны, так, что ли?
- Ну да. Какой ты у нас сообразительный!
- Так ведь после войны наверно опять будут бабы, верно? - Хайе облизывается.
- Будут и бабы.
- Вот житуха-то будет, забодай меня комф! - говорит Хайе, и лицо его оттаивает. - Тогда я подобрал бы себе крепкую бабенку, этакого, знаете
ли, драгуна в юбке, чтоб было бы за что подержаться, и без долгих разговоров - в постельку. Нет, вы только подумайте, настоящая перина, да еще
на пружинном матраце! Эх, ребята, да я целую неделю и штанов бы не надевал!
Все молчат. Слишком уж великолепна эта картина. Мороз пробегает у нас по коже. Наконец Мюллер собирается с духом и спрашивает:
- А потом? Хайе молчит. Затем он несколько нерешительно заявляет:
- Если бы я был унтер-офицером, я бы еще остался на сверхсрочную.