— Правда, — ответил Крински.
Он решил не говорить ничего, о чем прямо не спрашивают. Но Грог уже резко сменил тему:
— Город Орли-ма — гордость клана Макматуба. Нигде не найти такой функциональной архитектуры. Всё для жизни: контуры циркуляции пищи, материалов, любых предметов. И всё для производства: заводы Орли создают самую удобную и долговечную технику, самосборные здания, оружие.
Он еще много говорил об особенностях технологий макматуба, часто используя термины, которых Крински не знал и даже не слыхал, будто они были из другого языка, не инци. В его речи отсутствовали присущие эбрайлам междометия и эмоциональное усиление, однако по смыслу она походила на рекламную презентацию.
В узкие окошки, похожие на прорези в лицевой броне Хахи, Крински увидел груды обломков на месте домов и садов. Рекламная вводная будто контрастировала с окружающим видом.
«Значит, уничтожать вы умеете не хуже, чем созидать», — подумал георазведчик.
— Грог Хахи, — сказал Крински, воспользовавшись паузой своего гида. — Позволишь ли спросить тебя кое о чем?
— Ты можешь задавать любые вопросы о Макматуба, на каждый из них найдется ответ у Грога Хахи.
— Зачем вы разрушили район Пятьдесят один?
— Очень хорошо, что ты спросил, юный хуман, — немедля ответил Хахи. — Район Пятьдесят один и его жители не выдержали натиска Хаоса, проиграли ему. Поэтому мы уничтожили его, движимые великим Замыслом. Замысел, — он выразительно помолчал, замерев. — Это путь, который ведет нас ко всеобъемлющему Порядку. Через борьбу с Хаосом и организацию разрозненных элементов в стройную систему.
Крински понял, что Грог перешел к раскрытию основ идеологии Макматуба, но сейчас его больше интересовало объяснение событий, в результате которых он сам чуть не стал кучей разрозненных элементов.
— Я видел, что район сильно обветшал, видимо, это и значит, что он проиграл Хаосу. Но почему вы не навели там порядок, не починили всё? Зачем было рушить? Тем более, там оставались жители! Сколько их погибло под завалами!
Хахи коротко кивнул и повернул голову вперед. Крински увидел, что они въезжают в ворота в массивной стене города. Макматуба неспешно повез его по чистой просторной улице, по которой проплывали редкие машины и ковыляли не менее редкие членистоногие прохожие. Крински увлекся рассмотрением ровного ряда зданий, подогнанных друг другу настолько плотно, что казалось, будто это одно длинное строение разной высотности. Впрочем, возможно, так оно и было.
— Потерянные не играют существенной роли, — сказал Хахи.
— Что? — глупо спросил Эдвард, отрываясь от окошка.
— Потерянные. Существа, которым никогда не приобщиться к Замыслу в силу своей природной ущербности. Они если и не служат Хаосу напрямую, то уж точно не могут ему долго противостоять. Они обречены на поглощение Хаосом, а в некоторых случаях и подпитывают его. Как и в случае с районом Пятьдесят один.
— Тогда зачем вы построили для них жильё? Это же какой-то абсурд!
— Ты совсем молодой и нетерпеливый, хуман. Хочешь сразу всё понять. Все ли хуманы такие?
— Не все, — буркнул Крински, снова отворачиваясь к окну.
— Макматуба следуют Замыслу, но это нелёгкий труд. Он требует умения, упорства и преданности. Эбрайлу нужно многое познать и многого достичь чтобы стать Макматуба. Многие хотят примкнуть к нам, ибо Порядок — поистине завораживающее будущее. Да, многие. Но не все нам интересны, далеко не все.
— Причем тут смерти потерянных?
— Пригороды Орли — все сто пятьдесят четыре района — это фильтры. Если район процветает, его старейшины и лучшие мастера вступают в клан.
— А если район хиреет, вы уничтожаете его?
— Естественно. И строим на его месте новый. И никакой страх не удерживает бродяг от того, чтобы заселиться в эти новые прекрасные дома, где нет Низших и бандитов, где вдоволь еды и воды и даже развлечений.
— Теперь понятно, — Крински даже удивился, что цинизм такого способа пополнения рядов макматуба уже не ужасал его. — Значит, вы не помогаете жителям пригородов, потому что хотите посмотреть, как они выплывут сами. И если они организуются, изберут власть, научатся ремонту и производству, освоят вашу инфраструктуру… А что если победители откажутся вступить в клан?
Хахи склонил голову на бок, затем на другой, рассматривая человека.
— Сколько тебе лет, Крински? — спросил он.
— Э, двадцать шесть, а что?
— Ты можешь Изменяться?
— Почему ты спрашиваешь?
— Можешь? Я слышал, что хуманы не Изменяются, это правда?
— Правда. Мы сильны не этим.
— Ты молод, смертен и очень ограничен. Только такие существа могут сомневаться, перешагивать ли на новый уровень. Ведь еще и на своём они не всё испробовали, не всё надоело. Поэтому мы следим, чтобы у власти в пригородах вставали эбрайлы, способные Изменяться. Для любого из них стать членом Макматуба — путь ко внутреннему обогащению.
Эдвард хмыкнул и рассеянно уставился в окно. Почему слова эбрайла показались ему обидными? «Значит, я не стремлюсь ко внутреннему обогащению? Нет, не это он имел ввиду. Это чисто эбрайлская проблема — всё вокруг уже избито, изжито, и, вроде как не к чему стремиться…»
— Хахи-ма, — спросил он, вновь оживившись, — а внутри Макматуба есть уровни? Какие перспективы у нового адепта?
— Мы о многом поговорим, Крински Хуман. А сейчас мы приехали. Ты мой гость, а гость Грога Хахи — почетный посетитель для всего клана. Я позабочусь, чтобы ты комфортно расположился в Орли.
Гостевые апартаменты поразили Эдварда. Огромная идеально чистая комната со сводчатым потолком и матово-серыми стенами на Корабле сошла бы за крупный конференц-зал. Жилых помещений такого размера на «Протее» не водилось даже в элитном сегменте. Ощущение простора усиливало почти полное отсутствие мебели: только три-четыре уже знакомых аморфных «мешка» да косая тумба с пультом и большим экраном над ней (как пояснил Хахи, это был стандартный компьютер).
Грог Хахи помог георазведчику настроить голосовое управление комнатой и предложил перекусить. По команде хумана из пола выдвинулся стол с плошками, наполненными салатом, фруктами, дымящимися кусками, судя по запаху, чего-то мясосодержащего. Что ж, такие игрушки есть и у людей.
— Теперь я вижу, что Макматуба в твоем лице, Хахи-ма, весьма гостеприимны, — сказал Крински, отведав угощений. — Но скажи, чем я заслужил такой почёт и внимание?
Хахи уже давно преобразовался: на лицевой части головы исчезли роговые пластины, обнажив бугристую, по-своему красивую морду.
— Ты ведь разведчик, Крински? — спросил Хахи. — Ты пришел, чтобы разузнать о Макматуба. Я тебе расскажу. А ты взамен расскажешь мне о клане Хуман.
— О, — Крински кивнул.
В этом заявлении было что-то необычное. Вроде выглядит как справедливая сделка, но… Когда клановик хвастает своим кланом, это выглядит естественно. Интересоваться чьим-то другим нехарактерно для эбрайла. Обычно они думают и говорят только о себе. Подвох? А может, наоборот, всё лучше, чем можно было представить, и Макматуба делает первые шаги к заключению союза? Сомнения прервал Грог Хахи, спросивший, как показалось Эдварду, с оттенком торжественности в голосе:
— Готов ли ты узреть факты о клане Макматуба своими глазами?
— Сначала я хотел бы убедиться, что с моим вездеходом всё в порядке, если позволишь, Хахи-ма.
— Разумеется, — Грог плавно кивнул. — Мы с этого начнем: я покажу тебе гараж-мастерскую, куда доставили твой транспорт.
Ехать оказалось недолго, но дорогой Грог Хахи не преминул похвастаться машиностроением Макматуба. По его словам в Орли работали сотни больших и малых заводов и мастерских, а транспорт и роботы клана высоко ценились всеми, кто имеет хоть немного разума.
Гараж оказался просторным и настолько чистым, что слово «гараж» к нему как-то совсем не шло. Ни тебе масляных пятен, ни ветоши, ни старых запчастей или мусора. Скорее уж, лаборатория. Интерьер давал понять, что идеи о стремлении к Порядку для работников мастерской не пустые слова. Каждая вещь находилась на своем месте, и сами эти места — стойки, полки, шкафы — располагались максимально удобно.
Вездеход Эдварда стоял посреди помещения, а вокруг него перебрасываясь резкими выкриками суетились трое макматуба. Они ещё сильнее, чем Грог Хахи, походили на крабов: у того хоть верхний торс был более-мене человеческий.