– Вероятно, могут. Но сейчас их нет, – ответил он, – это выдают твои глаза. То, как ты на меня сейчас смотришь. Я не идиот.
– И как же?
– Как на свою дрессированную сороку!
И тут с тонким, едва различимым звоном лопнула невидимая струна, натянувшаяся между ними. Юна слегка отстранилась от мужчины и взглянула на него удивлённо и с уважением, уже как на равного себе. Взглянула своими глазами, с обычными человеческими зрачками. В этот момент свет от лампы упал на её обнажённую кожу, и ротный, как ни старался не смотреть ниже её лица, на миг потерял контроль, скользнув взглядом по её телу. Этого было достаточно, чтобы заметить два старых шрама: треугольный, как от штыка, – под ключицами, и длинный – на шее, словно от армейского ножа.
Проследив за взглядом капитана, Тень изменилась в лице, запахнула рубашку, спрятав под ней увечья, встала на ноги.
– Ты угадал, капитан, – сказала она привычным жёстким тоном, – это была проверка. Ты её прошёл. Свободен. И не болтай.
«Откуда эти шрамы? Такие же…» – подумал Блад, словно обратившись мыслями к Юне, и она его услышала. Посмотрела предостерегающе и мрачно.
«Они слишком стары, сам видел. Ты же разбираешься в этом».
«Я уже ни в чём не разбираюсь!»
«Вот ни во что и не лезь».
– Свободен, капитан! – сказала Тень уже вслух, и Винтерсблад, поднявшись со стула, покинул её кабинет.
О том, что его брюки так и остались расстёгнутыми, он вспомнил лишь в коридоре, когда они едва с него не свалились.
***
Следующим утром Тен появилась в абордажном коридоре в последний момент, – тогда, когда Медина объявил трёхминутную готовность. Прямая и напряжённая, в неизменных чёрных перчатках, со стальными веерами за поясом. Заняв привычное место во главе полка, она оглянулась, встретилась взглядом с Винтерсбладом.
«Держись рядом, капитан», – не приказ – просьба.
«Я всегда рядом, за правым плечом, как вы приказали перед самым первым боем, сэр».
«Мы на „ты“, забыл?»
«Я думал…»
«Не думай. Ни о чём».
– Примкнуть штыки!
Этот бой был не легче остальных. Но и не тяжелее. Однако, как мне показалось, в тот раз Тень была осторожнее, а я ощущал смутное, непонятное мне беспокойство, которое пришло откуда-то извне, а не зародилось внутри, да и вообще будто бы мне не принадлежало. Оно неприятно покалывало, как завалившаяся в ботинок песчинка, сковывало, словно китель с чужого плеча.
В самом конце боя, когда имперский дредноут был почти уже наш, кое-что произошло, и я увидел это так чётко, будто время в этот момент замедлилось.
На нас выскочил бресийский офицер, пытаясь задержать Юну на пути к гондоле управления. Я видел, как он не целясь спустил курок: Тень была слишком близко, чтобы промахнуться. Видел, как вылетела пуля из его револьвера и… Сперва мне показалось, что она вошла Тен в глаз и пробила затылок, пройдя насквозь. Но тогда бы Юна не успела разорвать своими кинжалами вражеского офицера от горла до паха. А он упал, дёргаясь в конвульсиях и истекая кровью. Тень повернулась ко мне. Судя по тому, как высоко взлетел кончик её косы – поворот был резким, а не изматывающе-долгим, каким показался мне. Она повернулась, и кулак, стиснувший изнутри моё горло, разжался: её глаз был цел. Лицо Тени всё в крови, в основном – в чужой; из рассечённого пулей виска широкая струйка течёт по скуле Юны ей на плечо, пачкает погон. Собираясь каплями на подбородке, капает на грудь. Но это всего лишь царапина! Всего лишь царапина…
И тут я осознаю, что вижу всё это только одним глазом. Следом накатывает нестерпимая боль, пронзающая мою голову от лица до затылка.
То, что необходимо для смерти
Приступ был чудовищный. От боли я, кажется, даже не сдержал крика. Но сам себя не слышал. Не почувствовал, как выронил карабин и упал, сжимая ладонями разрывающуюся голову. К тому моменту зрение отказало полностью, осталась лишь боль и оглушающий шум в ушах, сквозь который ко мне каким-то чудесным образом прорвался голос Тени. Наверное потому, что звучал он прямо у меня в голове.
«Всё хорошо, – твёрдо сказала она, – дыши. Это химера, ты не ранен».
Это не так-то просто! Тело меня не слушается, и вдохнуть выходит не с первого раза. Но когда получается, боль исчезает так же внезапно, как и появилась. Возвращается зрение.
– Всё? – будничным тоном спрашивает склонившаяся надо мной Тень, будто я всего лишь блеванул за баром после попойки. – Догоняй! – кивает, не дожидаясь ответа.
– Что это такое? – хриплю я.
Почему-то уверен, что она знает.
– Приступ паники, – бросает через плечо командир, – забудь.
– Какой, к чёрту, паники?! – возмущаюсь, но Юна больше не обращает на меня внимания.
Наш полк справляется с поставленной задачей и захватывает имперский цеппелин. После боя смываю с себя корку запёкшейся вражеской крови: обычное дело для тех, кто идёт в атаку сразу за Тенью. Умываюсь и, глянув в зеркало, задерживаю ошалевший взгляд на отражении. Мои виски – седые.
***
За два оставшихся до увольнения дня Винтерсбладу так и не удалось поговорить с Юной, словно она специально избегала его, и это окончательно убедило капитана в её причастности ко всему произошедшему. Подполковник всё знала, но не собиралась раскрывать своих тайн. А Блад был готов заплатить высокую цену за ответы на свои вопросы. Осталось придумать, где эти ответы искать. За последним перед увольнением ужином он задумчиво ковырял вилкой в миске, пока один из ротных не толкнул его локтем:
– Эй, оглох, капитан? У тебя спрашивают!
– Что? – отвлёкся от своих дум Винтерсблад.
– Тоже в Детхар поедешь?
– Да, да… – рассеянно кивнул он.
– К райским птичкам? – понимающе расхохотался ротный. – Все туда навострились! Говорят, лучший бордель во всей Траолии! А, капитан, и ты туда?
– Туда, туда, – ответил за него взводный, когда пауза затянулась, – не ради же главной библиотеки он в Детхар собрался!
– Что? – насторожился Винтерсблад, резко повернувшись к взводному.
Тот, зная вспыльчивый нрав капитана, слегка растерялся.
– Простите, сэр, виноват, сэр! Лишнего болтаю!
Блад отмахнулся от извинений, как от назойливой мошки.
– Что ты про библиотеку сказал?
– Ну… так это… если в такую даль ехать, так уж не книжки читать, а чем поинтереснее заниматься…
– Что за библиотека в Детхаре? – с расстановкой переспросил Винтерсблад.
– А, так научная! В которую бомба в начале войны попала. Сейчас отреставрировали, и она заново открылась. В прошлом месяце в газетах писали.
– Отлично, спасибо! – капитан хлопнул по плечу обалдевшего взводного и вышел из-за стола.
– По ходу дела, он и впрямь в библиотеку собрался! – захохотал начавший разговор ротный.
– И чего смешного? – вмешался сидящий напротив него Вальдес. – У образованного человека и потребности шире!
– Это ты из своего, что ли, опыта, рядовой? Молчал бы, пока не спросили!
***
В главной научной библиотеке Детхара Винтерсблад провёл два дня: найти что-то о ритуалах жителей островов Хоффос оказалось непросто. Точнее – книги об этом были, но в них не оказалось ничего, что могло бы заинтересовать капитана. Он уже начал приходить к выводу, что все эти странные события – лишь совпадения, раздутые его собственным воображением.
Но тут ему попалась потрёпанная брошюрка о древних, ныне забытых или запрещённых шаманских ритуалах островитян. Блад, ни на что уже особо не надеясь, раскрыл книжечку в первом попавшемся месте. На пожелтевших, пропахших пылью страницах были нарисованы женские ладони с начерченными на них непонятными символами. Сразу вспомнились чёрные перчатки Тен с ремешками на запястьях.
«…Прежде, чем забрать чужую жизнь взамен своей, шаман должен подготовиться…» – прочитал мужчина под картинкой, и спешно отлистал на несколько страниц назад.
«Если шаман-воин, испросив волю богов, узнает о великой вероятности своей гибели в предстоящем бою, он может прибегнуть к ритуалу замены жизни. Этот ритуал может провести лишь очень сильный шаман-воин женского пола детородного возраста, благословлённый старейшиной или верховным шаманом…» – гласило начало главы. Дальше следовали подробные описания подготовительных действий с приведением магических текстов и расшифровкой символов, которые шаман должен начертать на своих ладонях и сохранять до конца боя.