Я приехала туда, когда был Освальд. Он клялся и говорил, что не думал, что будет так ужасно. Я перезваниваю Эдриану и говорю, что со мной все в порядке, хотя голос у меня дрожит.
– Освальд, нам надо найти «пальчики», – сказала я ему.
Удивительно, что я запомнила, что изуверы хотели оставить все в склепе. Я раньше даже гуляла на этом кладбище с Молли, мы искали острых ощущений, а потом вмиг повзрослели.
Освальд, ощупывая страшные могильные плиты, шел за мной. Было туманно и холодно. Он не задал ни единого вопроса.
– Освальд, идем же, – подбадривала я его, удивившись, что он трусил, как пятилетняя девчонка.
Я поняла сразу, что похитители имели в виду. «Пальчики рядом со скульптурой плачущего ангела в склепе» – запомнила я. На кладбище стоял отвратительный гнилой запах. Освальд посветил фонариком. Земля была недавно разрыта, я это сразу поняла. Взяла палку и начала ковырять в ней, пока не наткнулась на нечто плотное, но мягкое.
Мне было не мерзко. Я руками полезла в землю и нащупала зарытый сверток в пакте, мне удалось нечаянно его перевернуть. Я подняла его и пронюхала. Мне стало не по себе, я чувствовала запах человека.
– Бери! Что это по-твоему? – я протянула Освальду.
Ему было противно, он отказался брать в руки и принюхался тоже.
– Человечиной пахнет, – подтвердил он мои догадки.
Я кинула сверток обратно и села на могильную плиту. Мне вдруг стало невозможно находиться в этом мире.
– Гадкий ублюдок … – зашептала я в порыве злобы.
Освальд хотел успокоить, что все образуется, и я хорошо поступила, что убила двоих. Я посмотрела на него и накричала, что если он не найдет четвертого убийцу, то я убью его на следующей недели. Как вихрем это событие меня вскружило и выбило из седла. Я завалила собственноручно это дело, потому что играла по дурацкому сценарию. Я забрала свой «Линкольн» и преспокойно уехала домой, общая себе, что муки совести пройдут завтра.
– Чем ты пахнешь, Вивьен? – удивленно посмотрел на меня Эдриан, когда я припарковала свою машину.
– Трупами, – ответила я и поплелась к себе.
Через пару минут папа меня догнал и потребовал объяснений. Он все равно не поймет, я наплела что-то по кладбищенские походы.
– Вивьен, тебя вскоре будет опасно из дома выпускать. У тебя кофта в чужой крови!
– Папа, я избавила это общество от опасных преступников, ты должен мной гордиться, а не мораль читать!
Эдриан не понял, он так и остановился.
– Я пойду в душ, меня не звать! – бросилась я этими словами и пошла к себе.
Сегодня полнолуние. Ставни покрепче, сигнализацию погроме и можно переждать эту ночь. Я сижу в своей комнате, и чувствую себя в безопасности. Мясник не виноват, его могли сдать, как собачку. Может, он указал на меня? А шериф не упомянул. Меня вводило это в заблуждение. На мне висят смерти тех, кому лучше не жить. Я чиста перед своей совестью, но не перед законом. Надо мной маячит костёр, и если «охота на ведьм» начнётся, то я буду первой, меня слишком много, кто знает.
Эдриан постучал в мою комнату, я даже не слышала, как он поднялся.
– Тук-тук, к тебе можно на пару слов? – произнёс он только серьёзным тоном.
– Да.
Я предчувствовала это. Эдриан сел напротив меня на старое кресло-качалку. Он посмотрел наверх, у меня как раз была включена иллюминация на потолке звёздного неба и множества созвездий.
– Что-то случилось? – спросила я.
– Эту ночь нам надо провести дома, у нас будет алиби. Когда утром, они пожалуют. Ты кому-то перешла дорогу, и этот кто-то подал на тебя жалобу. Вспоминай, что ты сделала за последние три недели серьёзного, – лицо у Эдриана приобрело мрачный оттенок.
– Я вела себя плохо эти 3 недели, ка к обычно, швырялась словами и размахивала пушкой.
Эдриан словно напрочь забыл о нашем разговоре в гараже. Значит, случились более серьёзные вещи.
– Нет, я тоже переходил кому-то дороги, однако конфликт был исчерпан. Просто я хочу сказать, что надо беречь себя и теперь ты одна шастать не будешь. Это закончится через неделю, так этот авторитет уезжает.
– Я буду, как Анна Франк, целый день сидеть дома? – очень подозрительно, но я не могу ничего припомнить.
– Придётся. Ты пробовала то, что сегодня предложил Докери. Такая гадость…
Я кивнула, но мои мысли были о совсем другом. Я тут же вспомнила, кто это мог быть. Кто является убийцей девушек?! Я сидела у Коулмана, и мельком его заметила. Я должна явиться туда, чтобы поговорить с ним. Надо усыпить бдительность папы, ждать три часа, а потом через окно и на улицу.
Я не смогла сдержаться, все выложила папе до последней капельник, про Освальда и Блейка. Эдриана это сильно разозлило, потом он понимающе пожалел меня и сказал, что защитит от любых несчастий.
– Забудь, потому что это очень злые игры, – сказал папа.
Папа всегда так говорит, я тоже рекомендую себе всегда забыть, не вспоминать о ноющих ранах, о наболевшем. Но сейчас меня волновала, как раз другая история. У меня одно из качеств – переключаемость.
Я вспомнила про Дэмиана, и я должна была точно явиться к нему, и всё разузнать. Мен ничто не могло остановить.
Я как раз и предполагала такое. Я переодеваюсь в толстовку и джинсы, надеваю кроссовки и медленно сползаю, открыв ставни. Падение было легким, кусты как всегда впиваются в кожу и одежду.
Я прохожу вокруг доме и вглядываюсь в малейшую щель, папа уже смотрит своё вечернее шоу. Взгляд его сосредоточен только на телевизионной чуши.
У меня ещё есть время.
Пистолет неумело торчит из кофты. Я во все оружие, двигаюсь также грациозно, как лань, бегу, рассекая пустоту, меня нельзя догнать. Я забегаю в крохотный мотель, его машина стоит прямо рядом. Поднимаюсь на верхний этаж, открываю дверь и что я вижу, меня кто-то ждал. Сильный удар и дверь за мной запирается, я отлетаю к стене, в миллиметре от меня проносится острый нож, впиваясь в стену.
– Это я, – кричу я.
Он отходит он меня и, оскалившись, улыбается. Дэмиен отшатывается от меня.
– Ты думаешь, это я убийца? Меня подставили…Я уже неделю сижу здесь и жду нападения, ожидание – самая страшная вещь в мире.
Он сам на себя не похож. На нем бесформенная грязная одежда, безумный взгляд, блуждающий в пространстве.
– Мясник в отделе полиции. Убийца Хлои будет наказан.
– Ты ничего не понимаешь! – сказал он, – Твой мозг не вырос из 19-него возраста.
– Дэмиен, ты сам виноват, что перестал ходить на собрания. Они дают защиту и регистрируют нас как неприкосновенную собственность.
Он глухо засмеялся. Оскалился на меня и, шатающейся походкой, забился, как раненый зверь опять в угол. Он посмотрел на меня оценивающе и начал:
– Ты, как товар, подлежишь демобилизации в случае восстания! Вас всех к чертям депортируют в самое пекло, в адскую топку. В среде вампиров повесили убийство на меня. Убита молодая вампирша вместе с ними. Всё повесят на меня и сожгут.
– Ты должен бежать тогда, Дэмиен, что ты здесь делаешь? – мне стало страшно за него, я прислонилась к стенке, и почувствовала на себе, как его лихорадит от страха. Дэмиен был вне себя. Он стукнул кулаком по стене. Его глаза цвета аквамарина почернели.
– А кто же тогда убийца?
Он мне не ответил. Я вышла из номера, как завороженная побежала обратно. Я бежала через парк, чтобы остаться незамеченной. Ночью ещё работал местный притон, собирались пить пиво и колоться наркотиками в дешевое злачное место. Люди как люди. Они неизменны, их пороки окутали в цепи, защепив клешнями. Всё умирает, когда-нибудь.
Я пробралась через кусты и пролезла в расщелину через гараж. Отец смотрел телевизор, а Докери сидел у себя. У нас он почти 2 месяца, я так и не поняла эту загадочную душу. Мне казалось, что я нашла друга, о оказалось, что я нашла врача, который проконсультирует и оставит свое едкое отношение не при себе. Сейчас я заберусь к себе и лягу под кровать. К гробу меня так и не смогли приучить, но что я вижу, проносится такой сладостный запах и вонзается в мой мозг, я в трепетных чувствах оборачиваюсь. И как акула, ведомая лишь кровью, иду на запах.
По улице идёт девушка, шатаясь, он трясётся и каждые 10 сек останавливается. Дом уже передо мной, но жажда заставляет меня подлететь к незнакомке. Вдруг она останавливается и садится в подъехавшую машину. Я понимаю, что мне не вылезти из этого гипноза, я устала, я опьянела от желания заполучить хоть каплю. Глаза горят и вылезают наружу. Машина кого-то ждёт. Я как в тумане подхожу и улыбаюсь. Девушка сидит и испуганно оборачивается по сторонам, у неё из носа идёт кровь.