Ох, нет-нет. Только не это. Когда Лем рукой скользнул под мою юбку, весь мир перестал существовать. Вот только я понимала, что мое удовольствие может и подождать, главное, чтоб не свершилось кое-что ужасное. И вместо того, чтобы простонать от приятных ощущений, я крикнула:
– Фу! Нельзя!
Мужская рука застыла на моем одном месте, а ее владелец, наверное, в первый раз в жизни услышал подобные слова во время прелюдии.
– Буся, нельзя! – крикнула я еще раз.
Ага, объясните щенку, что нельзя такое делать в помещении, потому что в самый пиковый момент она уселась посреди кабинета и наделала лужу.
Лем смотрел на меня ошалевшим взглядом. И мы оба посмотрели на бесстыжую Бусю. Я оттолкнула его и подбежала к собаке, успевшей сделать грязное дело. Она виновато смотрела на меня, размахивая хвостиком, мол, сами виноваты, я гулять хотела.
– Я попрошу принести тряпку. Джеймс! – крикнул Лем.
Он открыл дверь и крикнул своему помощнику, пока я в спешке поправляла на себе одежду.
– Господин Вернхин, к вам пришли люди, – послышался голос помощника.
– Хорошо, приму их в другом кабинете. Позови кого-то, чтобы убрали в кабинете.
– Слушаюсь.
Эй, а мне что, в кабинете оставаться?
Видимо, да.
Буся довольно улеглась под столом Лема, высунула язычок, тяжело дыша.
Я привела себя в порядок, встряхнула волосы и застегнула нормально пуговицы на платье.
Кабинет открылся, и на пороге появилась красивая девушка в длинном плаще с меховым воротом. Вряд ли она уборщица.
– Доброе утро, а где господин Вернхин? – она надменно спросила меня.
– Он вышел, будет чуть позже.
– А вы? Слушайте, я не могу стоять в коридоре и в его приемной. Давайте я вам заплачу, а вы уйдете, – она вошла в кабинет, и я увидела, что ко всему прочему она еще и беременная.
Это она меня за кого только что приняла?
Глава 10
Класс, хоть у кого-то будет счастье в жизни. Только почему она решает, кого Лем впускает в кабинет, а кого нет? Помимо вещей Джеймса в приемной больше не было ничьих больше, так что она вряд ли второй секретарь. А вот у меня режим вахтерши может и включиться.
У незнакомки были красивые волнистые темные волосы, пухлые губы и зеленые глаза. Просто куколка.
– Извините, но я никуда не собираюсь уходить, – я скрестила руки на груди и откинулась на спинку дивана.
Как же меня дергает и от этой дамочки и от желания по стопочкам сложить бумаги. Какой бы беременной она ни была – здесь должна храниться важная информация.
– Кажется, это ты не поняла. Выйди из кабинета господина Вернхина, – беременная прошла в центр комнаты.
У нее живот хоть и не особо большой, но лужу она не заметила, и ее юбка мазнула по ней.
А где Буся? Я нервно подскочила с дивана, оглядываясь по сторонам.
Незнакомка скрестила руки на груди, когда я прошла мимо нее.
– Что вы делаете? Вы что, не понимаете, в чьем вы кабинете? – продолжила она.
Она же беременная, а им нельзя хамить. Я читала форумы всякие женские, что если забеременеешь, то считай, что ты хрустальная. И что любое неосторожное слово может задеть.
– Извините, но вторглись сюда вы, а не я. Если вас что-то не устраивает, то дверь там, – я улыбнулась ей.
У меня собака потерялась, которая мне важней выгоняющей меня из кабинета надменной особы.
Я была бы ужасной мамой – совсем за ребенком не смотрю.
– Таких, как ты, у него много было, – ответила она, когда я подошла к столу Лема и заглянула под него.
Буся лежала там и посмотрела на меня, вытянув мордочку. Вот бессовестная собака. Уже под столом у мужчины лежит. Вроде собаки сами себе выбирают хозяина, который для них все, а всех остальных членов семьи они просто будут любить.
– Хотя вижу, что ткань твоего платья из замка. А, так ты всего лишь его служанка? Тогда извини. Бывает, путаю с другими представительницами древней профессии.
Видимо, для нее женщины Лема делятся на два типа: те, кто с ним спит, и те, кто ему прислуживают.
– Такая, как я, в принципе одна, – ответила я. – Каждый человек индивидуальный, если вы не знали.
Я услышала, как что-то хлюпнуло. Поднялась и увидела, что девушка подошла к столу. Если она думала, что меня как-то заденут ее слова, то не на ту напала.
Краем глаза заметила какую-то пожелтевшую бумажку, лежавшую на столе.
На ней было написано:
“Кристина Эсти – лет восемнадцати от роду, умерла от болезни”.
И тут же рядом еще одна:
“Кристина Эсти – лет двадцати пяти от роду, уволилась из приюта Дракона”.
Н-да, повезло этой Кристине. Кто-то за нее семь лет зарплату получал.