Большой камень откатывается в сторону, и я лезу в образовавшуюся дыру. В тот момент, когда начинаю заползать, слышу приближающиеся шаги и злобное рычание. Убираю ногу, ка раз в тот момент, когда громко клацают волчьи клыки.
Тяжело дыша, отбегаю от дыры и оборачиваюсь. Ожидаю, что вот-вот в тёмном отверстии появится оскаленная морда хищника. Даже не знаю, что мне делать дальше, когда твари ворвутся внутрь и просто отступаю, прижимая руки к груди.
Однако же, ничего не происходит. По какой-то причине, волки не торопятся проникать внутрь, хоть я и продолжаю слышать их злобное рычание по ту сторону кладбищенской ограды. Смотрю на вход, туда, где сидели два серых стража. Да, они по-прежнему там, стоят и глядят на меня жёлтыми глазами. Однако, просто стоят, не пересекая границу кладбища.
Должно быть существует какая-то защита, кроме стен и ворот, которая не позволяет силам зла проникать сюда. Возможно, какая-то молитва или заклинание, не знаю, но только поэтому я ещё жива.
Ну что же, я медленно стряхиваю с одежды кусочки земли и камня, поправляю растрепавшиеся волосы и направляюсь к королевскому склепу. То ли мне кажется, то ли реально в тёмном проёме входа в королевскую усыпальницу мелькает что-то белое? Возможно — это фея, которая ожидает свою крестницу и стало быть, наша встреча уже близка.
Близка так, что уже никто и ничто не сумеет ей помешать.
Я замираю на месте и ощущаю, как мир медленно начинает рушиться в пропасть. Неужели это то, о чём фея предупреждала в письме? Но ведь это же — крайняя низость, так поступать со мной! Это же просто нечестно.
Перед королевским склепом стоит папа и печально смотрит на меня. Потом грустно улыбается и качает головой. Ощущаю, как слезы бегут по щекам. Нет, это не настоящий папа. Тот бы обязательно пришёл, когда мне угрожала опасность и защитил меня. А если не приходил, значит этот, появившийся в момент исполнения моих желаний и ставший на пути — не настоящий.
Это — злобный морок, насланный моими врагами. Теми же, кто прислал злобный волков. Они не смогли меня остановить, не сможет и этот лживый призрак.
Делаю шаг вперёд, и папа поднимает руку, открытой ладонь вперёд. Можешь стараться сколько угодно, тебе меня не остановить.
— Уходи, — говорю я, стряхивая слёзы с глаз. — Я не верю в то, что ты — мой настоящий папа. Тот бы постарался помочь, а не стоял на пути.
Лицо призрака отражает смертную муку. Он оглядывается на вход в склеп и ещё раз качает головой. Беззвучно открывает рот, как будто хочет что-то сказать. Потом прижимает руки к груди и умоляюще глядит на меня.
Нет, все эти уловки тебе не помогут. Я здесь, и я сделаю то, зачем пришла. Обхожу папу, ощущая волны холода, исходящие от него. Призрак делает попытку преградить мне путь рукой, но призрачная конечность не способна остановить живого человека. Слышу тихий вздох, похожий на свист ночного ветра и вхожу внутрь склепа.
— Здравствуй, моя девочка. Очень рада тебя видеть.
17
Казалось бы, внутри склепа должно быть темно, как в усыпальнице моих предков, однако же, нет. Кажется, будто сам воздух сияет мягким зеленоватым светом, какой иногда можно увидеть в глубине болот. От этого камень вокруг напоминает изумруд, а гробницы похожи на изысканные шкатулки с драгоценностями. Коме того волны зелёного сияния временами бегут по стенам усыпальницы и от этого я ощущаю странную умиротворённость.
Краем глаза вижу, что крышка одной из гробниц сдвинута и одной стороной касается пола. Мне кажется, что внутри каменной коробки белеет что-то вроде постельного белья, но подробнее рассмотреть не успеваю, потому что всё своё внимание отдаю той, кто так ласково поприветствовал ночную гостью.
Я во все глаза смотрю на фею и дыхание замирает от её неземной красоты. Да, так выглядеть может лишь воистину сверхъявственное существо, явившееся ко мне из сказки. Блестящие чёрные волосы волнами обнимают бледное лицо совершенных черт. Тёмные глаза и пухлые красные губы, ровный носик и гладкая матовая кожа. И фигура, которой могли бы позавидовать первые красавицы королевства: узкая талия и высокая грудь, двумя полушариями выступающая из ткани декольте — в стоящей передо мной женщине не отыскать ни единого изъяна.
Фея протягивает мне руки, и я после некоторого замешательства, протягиваю свои. Кажется, я просто недостойна касаться этих тонких пальцев, которые поражают, как своей совершенной формой, так и воистину зимним холодом. Такое ощущение, будто я пожимаю сосульки. Дрожь проходит по всему моему телу, но через мгновение дурные ощущения пропадают, как плохой сон.
— Моя Анни, — голос феи кажется звоном лесного ручейка, а от улыбки алых губ моё сердце трепещет и замирает. — Моя милая Анни, как же я рада тебя видеть. Истинный подарок судьбы, что мы наконец смогли встретиться лицом к лицу. Это так замечательно, что я наконец-то смогу одарить мою девочку тем, что она так давно заслуживает. Милая моя крестница, позволь я наконец-то тебя обниму.
Мы обнимаемся, и я ощущаю приятный запах хризантем, должно быть это аромат, исходящий от феи. Чувствую прикосновение мягких губ к моей шее и от этих поцелуев приятно кружится голова. На ничтожную долю мгновения, едва ощутимый укол заставляет меня вздрогнуть, но фея поглаживает меня по спине и отодвинувшись, целует в лоб.
— Всё хорошо, моя дорогая. — она ласково улыбается. — Тем не менее, нам следует поспешить, если кое кто хочет отправиться на королевский бал и встретить там своего ненаглядного принца, — фея подмигивает мне. — А ведь кое-кто очень хочет, не так ли?
— Да, — говорю я и прижимаю руки к груди. — Но, дорогая фея, ты видишь, что со мной сделали? Как я могу в таком виде идти на встречу с принцем?
— Всё будет хорошо, — крёстная делает приглашающий жест. — Чтобы твои заветные желания исполнились, нам необходимо кое-что сделать. Это может показаться тебе странным и даже неприятным, но, поверь, так необходимо. Ты же мне веришь?
Конечно, я понимаю, что верить кому-то, кого видишь по плоти в первый раз, глупо, но… Это же моя крёстная фея! Поэтому я просто киваю. Фея берёт меня за руку и ведёт к открытой гробнице. Каждый шаг моей спутницы вызывает настоящий взрыв изумрудного сияния и это настолько прекрасно, что всякая тревога покидает моё сердце.
Мы останавливаемся, и фея указывает рукой. Да, действительно, каменный короб внутри весь бел от шёлка. Тут имеется перина и подушка, точно кто-то использовал гробницу в качестве постели. Должно быть здесь обитает моя крёстная. Странно, понятное дело, но ещё раз, кто я такая, чтобы судить о пристрастиях волшебных существ?
— Будет немного больно, — говорит фея и помогает мне лечь внутрь гробницы. — Запомни одно: тебе будет очень хотеться спать, но ты не в коем случае не должна закрывать глаза. Смотри на меня и внимательно слушай всё, что я тебе буду говорить. Если сделаешь всё правильно, твоя жизнь изменится. Очень сильно изменится.
Мне кажется или на слове «жизнь» голос крёстной запинается? А впрочем, какая разница?
— Не бойся, — шепчет фея и склоняется всё ниже. — Ничего не бойся, моя дорогая.
Я ощущаю, как холодные мягкие губы касаются мое шеи и вновь чувствую сильный укол. Такое ощущение, будто кожу проткнули в двух местах. Хочется вскинуться и закричать, но я вспоминаю слова феи и продолжаю спокойно лежать на месте. Должно быть это какой-то волшебный ритуал и для его проведения требуется выдержать немного боли. Да, вот уже и не больно, только такое странное чувство, будто силы стремительно покидают меня. Так, словно я кувшин полный воды, и она выбегает из меня, всё быстрее.
Сил пошевелиться нет, могу лишь неподвижно лежать и смотреть перед собой. И да, начинает очень сильно хотеться спать, так, что неудержимо тянет уронить веки и провалиться во мрак сна. Сдерживаюсь из последних сил, так словно, вместо век у меня — каменные глыбы и они вот-вот рухнуть вниз.
Невыносимо клонит в сон. Кажется, будто мрачные тени выбираются из углов склепа и медленно окружают меня со всех сторон. Они ползут и бормочут себе под нос что-то ужасное. Какую-то мерзкую чушь про то, что Аннабель сегодня умрёт, про то, что смерть уже на пороге и остаются считанные мгновения до того, как она коснётся меня своей костлявой рукой.
— Держись, милая, — вижу фею, которая выпрямляется и некоторое время стоит, запрокинув голову. Сквозь туман сонливости мне видится, что по подбородку крёстной тянутся две красные дорожки. — Ещё немного…