Эйфория слетает с меня в один миг, точно её сдуло ураганным ветром. Мы один на один на пустынной дороге посреди ночи и нет никого, кто бы мог защитить беззащитную девушку. Догадываюсь, что этот урод хочет со мной сделать, слышал от других девушек, которым не повезло. А ведь были и такие, которые уже ничего не могут рассказать.
Сначала просто быстро иду, а после перехожу на бег. Слышу тяжёлые шаги за спиной, и они точно приближаются.
— Стой, стерва! — кричит бородач. — Не зли меня, гадина!
Как не пытаюсь, но преследователь нагоняет меня и хватает за плечо, больно впиваясь пальцами в кожу. Ощущаю тяжёлый перегар чего-то спиртного и слышу грубую ругань. Пытаюсь достать нож, но бородач толкает меня, так что я теряю равновесие и падаю на спину. Нож отлетает куда-то в сторону, а голова бьётся о землю. Перед глазами сверкают молнии, на меня наваливается тяжёлое тело. Из последних сил пытаюсь отпихнуть ублюдка, но он явно сильнее.
— Сейчас, — рычит урод и пытается сорвать с меня одежду. — Я тебе покажу… Что?!
Перед глазами всё ещё сверкает, так что я по-прежнему ничего не вижу, но ощущаю, как тяжесть рывком сдёргивают с меня.
— Какого чёрта! — кричит бородач и в его голосе слышится ужас. — Святые угодники, что это?! Не-ет…
Крик быстро удаляется, так быстро, словно вопящего увозят на лошади. Медленно сажусь и стряхиваю слёзы с глаз. Зрение восстанавливается, так что я могу видеть лес, дорогу, небо и звёзды. Больше — никого и ничего. Откуда-то из глубины леса слышен громкий треск веток, но и он быстро затихает.
Встать с первого раза не получается: меня трусит так, будто я сильно замёрзла. В конце концов, я встаю и вижу свой нож, который лежит в паре метров от меня. Подбираю его и всё ускоряя шаг, иду домой.
9
Жак сидит на маленьком деревянном табурете, который опасно качается всякий раз, когда конюх меняет позу. Кажется, и табурету и старику одинаковое количество лет и оба пришли из такой древности, когда по лесам бродили великаны и летали драконы. Жак перелистывает записки Клауса и, как мне кажется, старательно избегает моего взгляда.
— Она что-нибудь говорила? — глухо спрашивает Жак, в конце концов. — Хотя бы извинилась?
Это он про то, что вчера сделал Матильда. Честно говоря, после моих ночных приключений, порча любимого платья как-то поблёкла и уже не кажется трагедией всей жизни. И ещё кое-что. Кто знает, познакомилась бы я с Карлом, если бы попала на бал? Возможно, он ушёл бы в сад прежде, чем увидел меня. Да и нападение стражника куда как страшнее испорченного костюма. До сих не представляю, что могло случиться и какие силы помогли мне выпутаться из того кошмара.
— Смеялась, — сумрачно говорю я и против моей воли пальцы вновь сжимаются, так, что ногти впиваются в кожу ладоней. — Да ты же сам видел, в каком они все были состоянии: едва на ногах стояли!
— Не представляешь, чего мне стоило погрузить всех в карету, — Жак качает головой и проводит пальцем по седым усам. — Кроме них в таком состоянии покидал дворец только какой-то виконт и я слышал, что распорядитель велел больше не присылать ему приглашений, если только на то не будет высочайшей воли.
— А эти? — я киваю в сторону дома.
— Дамы, — Жак хмыкает. — Им прощают куда больше. Так что, смеялась и всё?
— Нет, ещё сказала, что это была простая невинная шутка и что она непременно купит мне сотню таких же платьев и обязательно в следующий раз возьмёт меня на бал.
— Врёт, — убеждённо говорит Жак и дёргает себя за ус. — Врёт, гадина.
— Понятное дело, — киваю я. — Думаю, сегодня она об этом даже не вспомнит. И ты бы слышал, как они хвастали, как на них смотрели все мужчины, а Его величество так и вовсе пару раз им персонально улыбнулся и один раз подмигнул. А принц так и вовсе весь вечер глаз не сводил. Правда они не уточнили, с ког именно — С Анны, Жанны или с Матильды.
— Принц! — Жак ухмыляется. — Рассказывают, что он сбежал с бала и его весь вечер не могли найти. А когда нашли, то он выглядел каким-то задумчивый и невзирая на выговор Его величества, удалился в свой кабинет. Ему бы ещё рассматривать этих страхолюдин!
Сердце замирает, когда Жак об этом рассказывает. Так всё-таки Карл — принц! Впрочем, мне плевать, кем бы он ни был. Даже если бы он был кожевником из соседнего посёлка, я бы без оглядки отдала ему своё сердце.
— Давай не будем об этом, — говорю я и киваю на книжицу в руках конюха. — Что там интересного? Ты обещал рассказать.
— Тут всё интересно, — Жак качает головой и ведёт пальцем по кожаной обложке. — Ну, начнём с того, что никаким охотником Клаус не был, а всегда только им прикидывался, чтобы никто не догадался, кто он на самом деле.
— Так кто же, не тяни? — от нетерпения я не могу сидеть и встав делаю несколько шагов вокруг сидящего конюха. — Жак, миленький, давай, рассказывай, я же сейчас лопну от любопытства!
— Клаус был тамплиером, — Жак перелистывает книжку и открывает её на последней странице. Здесь, на весь лист изображён красный крест. Его части, узкие в центре, на концах становятся широкими. Когда-то я уже видела именно такой крест, вот только сейчас уже не помню, где.
— Кто такие тамплиеры? — слово тоже кажется смутно знакомым. Кажется, его когда-то произносил папа.
— Когда-то, очень давно это был монашеский орден, — Жак хмурится. — Очень богатый и влиятельный монашеский орден. Насколько я слышал, их власть была едва ли не большей, чем королевская.
— И что с ними случилось?
— Орден обвинили в ереси, главу ордена сожгли, как и многих других монахов, а всё, чем обладал орден взял себе король. Но, — Жак пожимает плечами. — поговариваю, что на самом деле причина была несколько иной. У всей этой истории имелась некая сверхъестественная подоплека. Вроде бы тамплиеры вступили в конфронтацию с некими могущественными существами, которым в то время покровительствовала королевская фамилия. Дальше больше, чтобы справиться с этими существами, Клаус называет их акшарами, тамплиерам пришлось заключить союз с ведьмами. Именно это после и погубило орден — монахам приписали проведение колдовских ритуалов, во время которых они приносили в жертву детей и женщин.
— Но ведь ведьмы же реально варят из детей мазь для того, чтобы летать? — Клаус отрицательно качает головой. — Что не так?
— Суть в том, — говорит конюх и почему-то смотрит по сторонам. Утро и во дворе пока никого нет, только какая-то одинокая курица важно вышагивает по дорожке и высматривает что-то под ногами, — что именно эти самые акшары убивали детей и женщин. Все эти смерти позже приписали ведьмам и тамплиерам.
— Но это же несправедливо! — возмущаюсь я, а Жак печально пожимает плечами. — Почему же они не рассказали, как было на самом деле?
— Я же говорил, акшарам покровительствовали тогдашние монархи. Почему — не знаю. Так или иначе, орден пал, а правду о причинах падения похоронили, подменив правдоподобной ложью.
— Но ты сказал, что Клаус был тамплиером. Как это может быть, если ордена давным-давно нет?
— Они ушли в тень и продолжают своё дело, но уже скрытно, как заговорщики. Клаус рассказывает, какие тайные ритуалы он прошёл перед тем, как его приняли в лоно ордена, и какие обеты ему пришлось дать. Честно, Ани, вот за эту книгу братья дознаватели могли бы выложить хорошие деньги. Или, — он криво улыбается. — Или же мы с тобой могли бы пропасть без следа. Так что, пусть тайна остаётся тайной.
Теперь уже я с тревогой гляжу по сторонам: никто нас не подслушивает. С одной стороны, опасные тайны заставляют сердце стучать быстрее, а с другой это так приятно волнует, что даже посасывает под ложечкой. Кажется таким необычным, что ты знаешь тайну, о которой большинство даже не подозревает.
— Ну и, — я присаживаюсь рядом с Жаком и почти шепчу ему в ухо. — А зачем Клаус приехал сюда?
— Пишет, что магистр ордена прислал его с важным заданием. Клаус сопровождал некоего книжника Жана и охранял его во время какого-то опасного ритуала. Какого именно — не знаю: в этом месте вырвано несколько страниц. Понятно только, что ритуал был проведён успешно и Жан уехал. Клауса оставили, чтобы он следил за Спящей. Так и написано, но кого или что имеют в виду неясно.
— Как интересно! — я потираю ладони и кусаю нижнюю губу. — Что это за Спящая? И когда это было?