На Экранах, а свет в комнате приглушен, так что они отбрасывают впереди себя яркие, холодные, неоновые прямоугольники, мелькают интерфейсы Системы. Я в очередной раз разглядываю коллекцию натюрмортов, начал с голландцев семнадцатого века, а теперь, кажется, уже подбираюсь к импрессионистам в надежде отыскать вдохновение для нового Мгновения. В последнее время с этим у меня туго, да и зрители в Потоке заметно заскучали, Система предупреждает, интерес падает, значит надо бы постараться и придумать что-то новое и грандиозное.
– Так… Может уйти от этой квазистатичности изображения и попробовать добавить больше движения? Хм…
Внезапно в углу экрана мелькает уведомление. А спустя пару секунд слышу стук в дверь.
– Марта?
Я удивлен. Она улыбается.
– Привет, Юрген. Не против?
Проходит внутрь. На пол с легким шорохом падают прозрачные капли.
– Нет… Нет, конечно… Заходи.
Закрываю дверь, едва касаясь ее прохладного, мокрого плеча, и замираю. Она раздевается, откидывает капюшон, снимает длинный, блестяще зеркальный от дождя плащ, привычно отправляет его в прозрачную, утопленную в стену капсулу шкафа. Затем проходит в комнату, любопытно оглядываясь кругом, замечает Экраны.
– Чай?
Я совсем сбит с толку и немного раздражен. Она не предупредила, что зайдет, а у меня были свои планы на вечер. Вокруг нас, как на зло, все тот же загадочный, уютно интимный полумрак, он словно нарочно намекает на что-то, и это действует мне на нервы.
– Да, не откажусь, спасибо.
Она кивает, отбрасывая назад влажноватые, волнистые волосы. Проходит за мной к столу кухни. Я жду пока автомат приготовит еще напиток, после чего усаживаюсь на стул, плотно обхватывая ладонями свою полупустую уже чашку.
Марта синхронно повторяет это движение.
Мы – друг напротив друга, словно приготовившиеся к обороне или, быть может, к примирению?
– Юрген…
Она вздыхает. Делает глоток. Чуть морщится. Я боюсь шелохнуться, чувствую ее напряжение и волнение, концентрацию решившегося на серьезный поступок человека, и знаю, сейчас очень важно все не испортить.
Она опускает голову, скрывшись от меня, словно за занавесом, за шелковистыми переливами мягких волос. Ее лицо в их синеватой тени, а весь оставшийся свет в комнате вокруг – теплым шлейфом.
Она говорит тихо, но разборчиво. Говорит, что я для нее очень дорог, что она не хочет меня терять. Что долго думала, прежде чем прийти, и если я решил иначе, то она не помешает, встанет и тут же уйдет.
Она знает, что не идеальная и что, наверное, никогда не сможет уделять мне все свое время, что для нее очень много значит творчество, ее работа, ее дело, ее Изображения, она сама, и вряд ли это изменится.
Она понимает, порой с ней сложно, она очень ценит мою поддержку, мое внимание и заботу, пусть и забывает сказать об этом.
Она… она…
Я протягиваю руку. Вижу как блестят слезы под вуалью волос. И прерываю ее.
– Марта…
Она поднимает растерянные припухшие глаза, обрамленные темными пучками склеившихся от влаги ресниц.
– Слушай…
Пытаюсь подобрать слова.
– Просто будь помягче, ладно?
Она будто не понимает.
– Я знаю, ты отличный Создатель. Лучший. Но иногда люди хотят просто поддержки, дружеского совета, а не критики. Обсуждения, а не наставительных монологов. Возможно, даже похвалы…
Я улыбаюсь ей.
– Хотя бы за попытку. А то, как ты говоришь, как отвечаешь… Это… Это выбивает из колеи, понимаешь?
Она, немного нахмурившись, задумывается, а затем медленно кивает.
– Согласна.
Нам, кажется, одновременно и неловко, и очень радостно. Смутившись, делаем по глотку чая.
– Хм… Смотришь картины?
Марта косится на Экраны, ее голос неестественен и натянут. Вокруг еще держится странная, будто лишенная времени и пространства, атмосфера законченного откровенного разговора, но реальность потихоньку уже возвращается на свое место.
– Ага. Вот, думаю…
Я поворачиваюсь вполоборота, чтобы видеть и ее, и комнату.
– … Как бы сделать следующее Мгновение… Может, подскажешь?
Опять улыбаюсь. И она, довольно вскинув вверх кончик носа, широко улыбается в ответ.
– Еще бы…
Спрыгивает с табуретки.
– Я точно знаю, как сделать лучше!
Интервью
– И так, Юрген… Расскажи нам, как все началось? Наверное, из-за того, что ты работаешь Создателем или …
Взгляд блестящих, томно прикрытых глаз стремительно переходит ко мне. На лице моего собеседника легкая ободряющая улыбка, он удобно расположился в просторном круглом кресле, закинув ногу на ногу и облокотив руки о подлокотники. Элегантный узкий костюм не стесняет движения, волосы собраны и убраны назад, на запястьях поблескивают тонкие кольца браслетов, он выглядит идеально на фоне темной матовой обивки кресла, выхваченный четким кругом света из однотонных полотен пола и стен.
– Да-да… э-э-э…
Я, выпрямившись по струнке, сижу на краю собственного дивана и тоже улыбаюсь, не так непринужденно и открыто, но стараюсь изо всех сил. На мне почти черные брюки и точно такой же джемпер, узкий, слегка в обтяжку, с длинными рукавами и глухим воротником. В комнате душно, хотя Система включила на максимум всю вентиляцию. По спине, меж бугров напряженных, подрагивающих мышц и сведенных вместе ребер, в ложбинке позвоночника медленно стекает, раздражая кожу, тонкая холодноватая струйка пота. Его липкая пелена выступила уже и на лбу, но тут своей тенью меня спасает шляпа. Я сильно нервничаю и не уверен, что мне удается это скрыть.
– … Точнее, конечно, это тоже, но не совсем....
Я усмехаюсь. Хотя скорее это похоже на душераздирающий вздох.
– Любовь к творчеству у меня с детства. Мама…
Лицо на Экране понимающе кивает. А мне от мысли о маме становится одновременно и тяжелее, и легче.
– Моя мама много работала с Изображениями, так что вроде как я всегда жил в этой среде.
– Ага…
Собеседник принимает задумчивый, озадаченный вид, обхватывает пальцами выразительный прямоугольный подбородок, едва наклоняет голову и хмурится.
– То есть, поэтому ты и решил обратиться к старым традициям? Устремить взгляд в прошлое…
Вид из задумчивого становится таинственным.
– Ну, не только поэтому…
Я снова улыбаюсь. Кажется, начинаю потихоньку расслабляться, а мой язык перестает заплетаться даже на самых простых словах. Разжимаю сомкнутые в тугой замок побелевшие пальцы, развожу руки.
– Хотя, стоит признать, впечатления детства, когда я впервые видел те старые картины, сильно на меня повлияли. Просто я подумал, что все стараются выдумать что-то новое. Однако, новое…
Мы заканчиваем синхронно, будто закадычные друзья и понимаем друг друга с полуслова.
– … это всегда забытое старое.
– Браво, Юрген! Как умно!
Человек на Экране сводит вместе длинные худые ладони. Он выглядит воодушевленным, нетерпеливым, любопытным, раскованным, и его энергия, настрой невольно передаются мне.
– Да…
Я смущенно отмахиваюсь.
– … Ничего необычного. Каждый так может.
Шляпа чуть сползает на лоб, и приходится в очередной раз поправлять ее, аккуратно подтолкнув пальцем назад за широкие поля. Вообще я не очень понял, зачем она нужна, по-моему выглядит глупо, по-стариковски, а еще жутко мешается, но это было одно из условий интервью, и я не стал спорить. Надо, так надо, когда тебя приглашает Лицо, глупо отказываться из-за такого мелкого повода.
– Твои первые Мгновения, Юрген …
Мой собеседник продолжает, добавляя к речи сдержанные жесты.
– … для многих стали настоящими откровением. Скажи, как тебе удалось добиться таких потрясающих эффектов?
Я невольно вспоминаю ту ночь в компании Мадса. Усталость, тошноту, попытки… Пф-ф.
– На самом деле, с начала все было очень сложно и запутанно. На первое Мгновение у меня ушло, ты не поверишь, …
Выдерживаю драматическую паузу.
– … шесть часов …
Лицо на Экране расплывается в маске искреннего удивления.
– Ого!
Соглашаюсь, снисходительно улыбаясь.
– Да. Это просто кошмар!
Собеседник приходит в себя. Добавляет.
– На зато какой результат!
Подхватываю.
– Да, как ты знаешь, все получилось идеально. А дальше, дальше благодаря Системе стало куда проще.
– И ты даже выпустил свой шаблон, верно?
Я киваю.
– Ага. Хочу, чтобы каждый смог повторить мой опыт, создать что-то свое, не тратя на это…