— А цветы?
Он сделал глоток чая и улыбнулся.
— Ледяные цветы.
— Что за ледяные цветы?
— Ты задаешь очень много вопросов.
Я на какое-то мгновение уставилась на него.
— И ты ещё, чёрт побери, меня обвиняешь?
— А ещё ты часто выражаешься. Твой отец не упоминал об этом.
Я проигнорировала его слова.
— Скажи мне, где он. А затем расскажи мне, почему мы находимся в его доме? Каким образом ты стал его учеником? Чего, мать его, хотели Эйро и Нура? В таком порядке.
Он ещё раз глубоко вздохнул и постучал пальцами по кожаным подлокотникам.
— Я всё тебе расскажу. Всю правду. Но для начала тебе надо выпить чай.
Я застыла и какое-то мгновение разглядывала чай.
— Зачем? — неуверенно спросила я.
— Потому что он откроет твоё сердце и сознание. В то, что я тебе расскажу, поначалу будет сложно поверить, но чрезвычайно важно, чтобы ты поверила. Чай в этом поможет.
— Откуда мне знать, что этот чай не заставит меня забыть всё, что ты мне расскажешь?
Он усмехнулся, и выглядел в этот момент очень по-мальчишески. Я наскоро попыталась снова определить его возраст. Ему могло быть восемнадцать. А могло быть за тридцать. Ему даже могло быть за восемьдесят, так как он использовал выражение "чрезвычайно важно".
— Для этого используется другой чай. А я хочу, чтобы ты запомнила каждое слово. Мне надо, чтобы ты запомнила. Правда послужит топливом.
Я уставилась на него, ожидая, что он продолжит, моё терпение было готово лопнуть.
Он тоже уставился на меня и смотрел так, пока я не сдалась. Я взяла чай и сделала небольшой глоток. Он был горячим, но не обжигающим, а ароматный запах иголок даже как будто разбудил меня. На вкус этот чай напоминал засахаренные лимоны, и я не заметила, как выпила всю кружку.
Он откашлялся.
— Хорошо.
Затем он заглянул в мои глаза, и его взгляд был таким глубоким, что я почувствовала, словно меня вжало в диванные подушки, а моё тело растаяло.
— Ханна, твой отец умирал от рака.
Я не ожидала, что он это скажет. Его слова были колкими и холодными, и как будто проткнули воздух.
— Что?
Он поморщился.
— Он не хотел тебе говорить. Он не хотел никому говорить. Знал только я. В итоге об этом узнали Эйро и Нура, но он не хотел, чтобы они знали.
Мне показалось, что моё сердце зажали в тиски и начали медленно и мучительно сжимать.
— Рак чего?
Боже, почему он не рассказал хотя бы мне?
— Я не знаю, он не говорил. Он посещал врача в городе. Они дали ему шесть месяцев.
— И как давно это было? — мой голос дрогнул, когда я заговорила.
— Шесть месяцев назад.
Я попыталась осмыслить эту информацию, но у меня не получалось это сделать. Я сомневалась, что чай сработал, потому что всё это казалось нереальным. Разве у моего отца мог быть рак?
— Значит, он не замерз в лесу? — спросила я рассеянно.
— Его вообще не нашли, — сказал Расмус.
Я резко посмотрела на него.
— А тело в гробу?
— Там не было тела. И ты это знаешь. Нура и Эйро заставили тебя увидеть его. Они положили меня туда в качестве основы, и создали твою галлюцинацию поверх неё. Я пытался остановить их, но иногда, когда они работают вместе…
Я прижала пальцы к вискам, словно пыталась не дать своему мозгу взорваться.
— Создали мою галлюцинацию?
Он пристально посмотрел на меня, после чего отхлебнул чая и тяжело сглотнул.
— В общем. Дело вот в чём, — он откашлялся. — Эйро и Нура могущественные шаманы. Особенно Эйро. Я тоже шаман, как и твой отец. И я был его учеником. Он учил меня. Весь этот гостиничный комплекс был создан в надежде на то, что саами и другие малочисленные народы со всего света смогут приезжать сюда, чтобы практиковать свои учения вдали от всех и в благоприятной обстановке. Когда-то здешние шаманы были вынуждены путешествовать в Бразилию, посещая коммуны, живущие в тропических лесах, или на юго-восток Соединенных Штатов, где жили племена Навахо, чтобы практиковаться, не подвергаясь при этом осуждению и гонениям. Согласно идее твоего отца, здесь нам больше не пришлось бы ни от кого убегать. Здесь мы могли обрести покой.
Мой отец был шаманом? Почему-то это меня не удивило. Может быть, этот чай всё-таки сработал? И всё же я сказала:
— Не могу поверить, что он скрыл всё это от меня.
Мне ужасно не нравилось, что из-за этого я чувствовала себя такой уязвимой. Он доверял мне не достаточно сильно, чтобы поделиться со мной новостями о своём диагнозе, как и не посвятил меня в своё шаманство.
— Как долго он… практиковал? — неуклюже спросила я.
— Он начал задолго до твоего рождения.
А вот теперь я была удивлена.
— Он был шаманом всю мою жизнь! — воскликнула я.
Расмус уверенно кивнул.
— И очень могущественным. Мне повезло, что он согласился взять меня в ученики. Я учился у него с десяти лет.
— И сколько тебе сейчас?
— Тридцать, — сказал он. — Не дай моей мальчишеской внешности обмануть тебя.
Теперь я поняла, какова была роль Расмуса. Он был с моим отцом в течение двадцати лет, и начал обучаться у него за два года до того, как моя мать перевезла меня в Калифорнию.
— Я, должно быть, виделась с тобой, когда была маленькой, — сказала я ему, пытаясь вспомнить каких-нибудь мальчиков старше меня, которые могли ошиваться рядом с нашим коттеджем.
Он покачал головой.
— Твой отец был очень скрытным. Он делал всё, чтобы сохранить всё в секрете.
— Значит, моя мать не знала?
Расмус одарил меня ещё одной натянутой улыбкой. О, ну, конечно же, она знала. Именно поэтому она и ушла от него. Именно поэтому она изо всех сил старалась не дать мне общаться с ним, хотя это в итоге не сработало.
— Послушай, у нас будет куча времени, чтобы поговорить об этом, — сказал Расмус. — Но думаю, наше время на исходе. Эйро и Нура скоро будут здесь.
Их имена вернули меня к реальности.
— Если тело моего отца так и не было найдено, зачем тогда они сказали мне, что он умер от переохлаждения, потерявшись в лесу? Почему бы не рассказать мне о том, что у него был рак? Зачем так стараться, чтобы устроить ненастоящие похороны?
И какого черта они как будто хотели меня убить прошлой ночью?
— Потому что они не хотят, чтобы ты узнала, куда он на самом деле отправился.
Я моргнула, озадачиваясь всё больше и больше с каждой секундой.
— И куда же он на самом деле отправился?
— В Туонелу, — сказал он после непродолжительной паузы. И его глаза заволокла темная пелена.
— И где это?
— Это Страна мёртвых.
Я снова медленно моргнула. Почти засмеялась.
— Не хочу тебя расстраивать, но этот чай не работает. Мне почти показалось, что ты сказал Страна мёртвых.
Взгляд Расмуса остался абсолютно серьёзным.
— Туонела — это место, куда отправляются мёртвые после смерти. Туда можно попасть только через несколько шаманских порталов в пределах Северного полярного круга, и так получилось, что один из них находится недалеко отсюда. Твой отец отправился туда в надежде выторговать у Смерти ещё немного жизни, или проникнуть в Библиотеку туманов на Сумеречной окраине и найти специальное заклинание.
Я только и смогла, что уставиться на Расмуса. Одно дело — узнать, что твой отец всю свою жизнь был могущественным и таинственным шаманом, но это, что бы это, чёрт возьми, не значило, было нечто совершенно иное.
Я откашлялась и начала отщипывать кусочки пуллы, лежащей на кофейном столике.
— Давай на секунду представим, что всё сказанное тобой абсолютно логично, и что ты не рассказал мне только что историю сродни истории Фродо, который отправился в Мордор.
— Толкина очень вдохновил финский фольклор, — отметил он.
— Да, я знаю, — сказала я нетерпеливо. — Так вот, предположим, что всё это реально. Что мой отец отправился в другое измерение, чтобы поторговаться со… Смертью? Настоящей Смертью с косой?
Он кивнул.
— Каким образом вообще торгуются со Смертью? Разве у моего отца есть что-то, что можно продать?
— Между смертными и Богами постоянно заключаются сделки.
Ого. Я не думала, что получу ответ на этот вопрос. И уж тем более такой.
— Хорошо, — медленно произнесла я. — Итак, он отправился туда, чтобы сделать это, либо чтобы посетить библиотеку и достать заклинание, которое поможет ему жить дольше. Каким боком к этому имеют отношение Эйро и Нура?