Макс увидел себя в толстом кожаном кресле. Он спал, вскинув голову вверх, и эй-ди разгонялся по жилам, и давал ему долгие сны.
Мягкий, сладкий, надежный эй-ди.
***
Макс заныривал в формулы. И выплывал. И опять погружался. Они были подобны лесам, лабиринту, змее. Точно Эрос и Логос, Омега и Альфа. На белом, как снег, бесконечном экране – текли. Макс очень устал. Макс подумал о пляже, шезлонге, мохито… Потом вспомнил сон. Сон был гадок. Во сне его подло убили. Потом закопали в песок под раскидистой пальмой. И чайки кричали над ним, и шипела волна… А потом он проснулся, пустой и холодный, и встал, и пошел на работу.
Строить формулы.
Нужных веществ.
Разрабатывать.
Надо!
…сказал себе Макс и едва не заплакал от смутной тоски. Он мог бы покончить со всем этим. Сразу, сейчас. Зачеркнуть эту жизнь, как нелепость. Начать все сначала.
Смартфон прогремел, как труба. Трубы Судного дня. Макс с опаской взял трубку.
– Не думай, что сможешь от нас ускользнуть, – угрожающе рявкнул смартфон. – Мы достанем тебя, где угодно. Хоть в бункере. Хоть на Луне. Макс, даю тебе шанс!
И смартфон замолчал со значением.
– Ну чего тебе, Эд?
Макс подумал, что все это скучно. И глупо. И он должен что-то сказать, ну а тот, что в смартфоне – ответить.
– Даю тебе шанс… за «RS»-технологию. Крохотный шанс. Макс, не дай все испортить! – взмолился смартфон. – Знаешь, как меня дрючат сейчас за твои выкрутасы? Макс, ты – сволочь.
Макс выпил воды. И подумал. И мысли его были сонны, долги и тоскливы.
– Ага, знаю. Эд, давай так. Еще двадцать пять миллионов – и я снова в деле, – сказал он и громко зевнул. – Я устал. Очень много работы. Хочу белоснежную яхту, и виллу, и кучу мулаток на ней.
И нырнул с головою в разработки. И они поглотили его, точно сель. И разверзлись рабочие бездны, и Макс падал в них, упоенный, счастливый, и что-то пиликал смартфон, и тогда Макс швырнул его в стенку.
И смартфон замолчал, и в молчанье его было что-то зловещее.
Солнце катилось по небу, как спелый, оранжевый плод. День стремился к финалу. Тревогой надкушенный день.
«Все имеет конец», – так сказал себе Макс, и ему стало очень спокойно. Он смотрел на горящее солнце, что сочилось сквозь жалюзи. Цвет его был бордово-кровав. А потом он закрыл ноутбук, дверь, и что-то в себе – что-то очень колючее, острое. Точно репей на одежде. Макс снял его с ворота и раздавил.
Во дворе было лето, было небо и сонм облаков, были сосны, дождями прибитая пыль и репейник. Макс сел в BMW. Тот послушно завелся и вез его прямо. Быстрей и быстрей…
И дорога вильнула, туда, где меж сосен мелькала река, а в реке были шустрые рыбки.
Макс взял из багажника сумку, открыл, и достал долговязую удочку. Сел, запинаясь ногами о камни. Река бормотала свое. Рыбы были юрки, серебристы, хвостаты. Вились вокруг удочки. Думали – взять или нет. Макс был богом для них, вездесущий и сильный. Кидал на крючок миллионы и яхты. Рыбы робко следили. Глаза источали мольбу.
Макс дернул за удочку. Тотчас – взыграла река, точно молот, ударила в берег. Макс поднял глаза – на большой теплоход, что скользил по реке, будто айсберг, ленивый и белый. Бежал, нагоняя волну.
Макс встал на ноги. Макс помахал ему. Вслед – помахали ответно, а после – послышался гром, отголоском минувшей грозы. И ударило в грудь. И ничком повалило на камни.
Послышался смех. Теплоход удалялся. Макс лежал на камнях, и ему было больно. Небо было тяжелым и красным, и остро давило в груди. Макс поднес руку к сердцу. Рука стала мокрой от крови.
– Неправда, – сказал он кому-то в своей голове. Гадко-бледному, с кислым лицом. – Вы меня не убьете. Я очень живуч. Я приму свой эй-ди – и воскресну. Я буду смеяться над вами.
И встал на колени. И полз. И достал свою сумку. В ней был бесконечно надежный, крылатый, выше всех облаков, больше всех теплоходов – эй-ди. Макс поднес его к правой ноздре, потом к левой.
Эй-ди воспарил. И симфонил органно, и был фиолетов, и тепл, и колюч. Стал его перетруженным сердцем. Стал дивной сосной у реки. Стал бабочкой возле сосны, и травинкой под ней, и мерцающей рыбой на дне океана.
Эй-ди забирал. Это было сейчас основное.
– Спасибо, – сказал ему Макс. – Мне уже совершенно не больно. Могу умереть.
И действительно умер.
***
Это был лабиринт Минотавра. В нем были отвесные стены, и холод, и мерно сочилась вода. Макс шел, и в руке его был ноутбук – путеводной, зовущею нитью. Макс шел, а за ним по пятам – шло что-то большое и страшное. Гулко звучали шаги. Ноутбук загудел, и большое-ужасное громко ответило:
– Ма-акс… вот и все…
И завыло, как буря, и прыгнуло точно вперед.
Макс упал. Обхватили мохнатые лапы, и рвали его ноутбук, и терзали его самого. Показалась клыкастая пасть. Зубы клацнули прямо над ухом. Оглушительно. Мертво.
И Макс закричал, и ударил чудовище. Раз, и другой, и четвертый. Противная, мокрая шерсть. Макс увяз в ней по локоть.
Ноутбук задрожал, раскалился и лопнул. И змеями – тотчас рассыпались формулы. Их было множество. Сеть оплела лабиринт.
– Стоп! – вскричало чудовище. – Это «RS»? Ты сдаешь его мне?
Село на пол, большое и гулкое, и смотрело, и ахало вслед.
– Сколько их! – прорычало оно. – Я запутался. Макс, объясни!
Макс хихикнул.
– Ты многого хочешь. У вас там такие тупицы? Не могут понять? Разбирайтесь, я вам не учитель, – сказал он, и формулы мчались вокруг, и рябило пространство.
А потом – они сжались в единый комок, словно яркая сфера, и тихо зажглись, и текли, и сияли над Максом. И жалко рыдало чудовище. И вопли его всколыхнули собой лабиринт. Он поплыл, точно масло. Опали высокие стены. Пол сделался топким и зыбким. Проглянуло небо вдали, оно было прозрачным и чистым. Сквозь небо – темнели глаза. Упирались встревожено в Макса.
– Максим, просыпайтесь! – обрушился голос. – Все, время закончилось! Ма-акс! Ма-акс, подъем!
И тогда Макс очнулся. И белым был свет. И его окружили, и были заботливы. Дали воды. Утирали лицо. Макс смотрел на них тупо и вяло. Как снулая, сонная рыба. Как пойманный удочкой лещ.
– Что такое? Куда? Где? – сказал он, и тотчас все вспомнил. Вернулось. Воспрянуло в памяти. Макс закивал. Улыбнулся.
Ему жали руку. Глядели в глаза.
– Максим, поздравляю! – сказал тот, что был в галстуке. – Я не ошибся, когда посоветовал вас как надежного, честного специалиста. Вы четко прошли испытание. Приняты! – важно сказал он ему. – Нам нужен крутой разработчик продукта. И вы – это лучшее, что мы смогли отыскать. Поздравляю!
Он весь залоснился улыбкой.
Макс сжал ему руку в ответ. И вздохнул. И спросил, вроде как между делом:
– Эй-ди? Вы его всем кандидатам пихаете? Кстати, ядреное средство. И глюки дает – будь здоров.
Тот, что в галстуке, хмыкнул.
– Нет, не всем. Только тем, чья ответственность – крайне высокая. Макс, нам нужна ваша лояльность! Мы должны понимать, собеседуя вас – кто вы, Макс? Честный вы человек… или нет. Если вдруг конкуренты предложат вам нам навредить и продать технологию – вы продадите? Или гордо откажетесь? Как поведете себя? А эй-ди – выдает все секреты.
Он хлопнул рукой по столу. Там стоял ноутбук. Черный, блесткий, из Максовых снов. Нудно, громко гудел, благодушен. И тот, что при галстуке, взял его в руки.
– Вот здесь, – он открыл ноутбук, – все записано. Все ваши мысли и чувства. Мечты, рассуждения, сны. Глюки, тайны и грезы. Все, Макс. Чем вы дышите. Что вы желаете. Теперь – мы уверены в вас! В том, что вы не предатель.
И Макс покачал головой.
– Гм… а если бы я согласился продать им «RS»? Вы бы сразу поверили? Это же бред! Как вы можете верить кромешному бреду?
И он посмотрел в ноутбук.
На экране был лес, и река, и Макс с удочкой. Чайки. Волна, что разбилась о берег. Роскошная яхта, и он – рулевой. Белоснежная вилла на острове. Желтый песок и мохито. Его разработки… и ехиднейший, бледный, смеющийся Эд. Эд махнул ему правой рукой и с разбега нырнул в океан. И поплыл, удаляясь от берега.
– Это не бред, – возмущенно сказал тот, что в галстуке. – Это наш крайне надежный детектор, проверка на ложь. Подсознание, Макс! Подсознание нас не обманет. А эй-ди – проникает в него. Что вы спорите? Он стопроцентен! А вот… вот и ваш договор о приеме!
Макс сглотнул, и слюна была горькой на вкус. Точно соль. Как мохито на пляже. Коварный зеленый мохито.