неловко втиснулся в бухту и дав задний ход, мы остановились в 20 пметрах от берега.
С борта спустили резиновую лодку и трое матросов с шестами обследовали на ней пространство около берега. Дно полого поднималось на берег и подплывать ближе к берегу мы не рискнули, чтобы не сесть на мель. Действуя рулевыми вёслами, -
развернули корабль задом к берегу, приблизившись к нему максимально, метров на пять. Далее не позволяла осадка судна. Бросили два якоря с обоих бортов и на этом остановились. Одна цель нами достигнута! С кормы открыли ворота и сбросили сходни прямо в воду. В том месте вода едва доходила до колен и мы рискнули вывести из трюма ГАЗ 51. Также вывели лошадей, которых здесь же пустили пастись, спутав им ноги. Почти все выбрались на сушу и едва не попадали от непривычного состояния, когда под ногами оказалась твёрдая земля, после шести суток плавания. Поднявшись повыше, мы разглядели вдали город, до которого ещё оставалось километра 3-4. Сначала решили привести себя в порядок, а к Батыю ехать завтра с утра. Поужинали и,
выставив охрану, легли спать. Ночь прошла без происшествий.
Воскресенье. 11 июля. Утром разведали окрестность. В 100 метрах от реки пролегала дорога, видимо редко используемая. По ней, до сих пор, ещё никто не прошёл. Мы подогнали ГАЗ 51 сюда и начали таскать в него подарки для Батыя. Очень кстати добавили к ним две медвежьи шкуры и двадцать горностаевых. Ещё взяли пару серебрянных кумганов. Хорошенько умылись, побрились и одели летнюю полевую форму с сапогами. Оставили у катамарана всех волонтёров и с ними Марченко с пятью эрзя, которые выгнали из трюма обе АСУ 57 и расставили в 50 метрах от реки.
На ГАЗ 51, с сидящими внутри пятью эрзя с карабинами, в сопровождении десятка конных дружинников, выехали в Сарай. Уже в двух километрах от города дорога наполнилась людьми, спешащими в разные стороны с какими то своими проблемами. Ехали арбы и телеги, всадники на конях и ослах, пешеходы. Одни шли в город, другие из него. Наша колонна произвела фурор. Толпы людей сбегались к дороге и жадно смотрели на чудесное изделие то ли шайтана, то ли ангелов. Но вот показались первые дома города. Перед ними стояли сотни шатров. Никакой стены и ворот ещё не было.
Будет ли Батый её строить или нет? Вряд ли кто посмеет напасть на Сарай. Пока ещё он не нуждается в защите. Но, тем не менее, на улице, перед домами, располагался какой то сторожевой пункт, на котором нас остановили. С охраной беседовал Винокуров. Он показал золотую пайцзу начальнику караула и объяснил по монгольски цель нашего приезда. Начальник поклонился и вызвал одного из караульных. Ему он поручил проводить нас к Батыю. Мы продолжили путь через город. Большинство зданий ещё только строились. Было ещё очень много шатров, в которых располагались сановники хана, ожидая окончания строительства своего дворца. Но уже были построены правослвная церковь, мечеть, синагога, которые располагались совсем рядом и , видимо, не смущались такой близостью. Но самым грандиозным объектом , конечно был базар. Мы не заезжали туда, проехали мимо, но достаточно близко, чтобы увидеть и услышать его. Провожатый следовал дальше и мы за ним. Наконец он остановился и указал нам на купол дворца, выглядывающего из-за менее величественных дворцов.
Дальше, перед дворцами, стояли кешектены Бату хана, окружая по периметру территорию в несколько гектаров, куда могли входить только приглашённые. Вновь Винокуров вышел из машины и подошёл к шатру , стоящему между двух дворцов, загораживая проход. За шатром, по обеим сторонам прохода между дворцами, к показавшемуся впереди великолепному сооружению с колоннами и башенками, а также фонтаном перед дверями, горели два костра, куда специально находящиеся здесь
шаманы, постоянно подбрасывали дрова и подсыпали какие-то корешки. Винокуров показал огромному воину, в сверкающих позолотой доспехах, золотую пайцзу и тот поклонился ей. Затем сказал стоящему рядом посыльному, который тоже был одет
богато, видимо он имел какой-то придворный титул, чторбы тот доложил командиру кешектенов о прибытии высоких гостей. Посыльный ушёл, а воин, равнодушно отвернувшись от Винокурова, стал разглядывать нашу машину. Дружинники спешились и стояли рядом с конями. Ждать пришлось довольно долго.
Я с Винокуровым и Теплов, вынули Беломорканал и закурили. Воин с удивлением и, даже с какой то долей уважения, воззрился на нас. Выпускание дыма из рта привлекло внимание шамана, который был к нам поближе. Он подошёл к нам и стал смотреть на наши действия. Я предложил ему папиросу и он, после минуты колебаний, взял её у меня. Я показал, как надо её смять и засунуть в рот. Потом зажёг спичку, отчего тот вздрогнул, и протянул её шаману. Тот прикурил и сделал затяжку. Я думаю, что шаманы что-то курят, потому что он только слегка поморщился, а потом, выпустив дым, поглядел на папиросу в своих руках и, вставив её в рот, затянулся ещё раз.
Те кто долго не курил или некурящие, поймут меня, что после нескольких затяжек, голова резко начинает кружиться и человека даже шатает, что и случилось с шаманом. Он пошатнулся и был вынужден сесть на землю, потряхивая головой. Папиросу он
выбросил в сторону. Кешиктен с удивлением следил за ним.Стоящий в нескольких метрах другой кешиктен, с подозрением взглянул на нас и крикнул нашему:
– Что случилось?
Наш ответил: – Всё в порядке!.
Шаман поднялся с земли, с укором поглядел на меня и произнёс – Зачем ты вдыхаешь это?
Я ответил по монгольски – Привычка !-
И кешиктен и шаман удивлённо покачали головами. Шаман отошёл к своему костру и уселся по турецки рядом. Наконец вернулся посыльный, сопрвождаемый роскошно одетым вельможей, который пригласил нас следовать за ним. При этом он велел нашим дружинникам оставаться на месте.Всё это время эрзя из кузова машины держали на мушке всех находившихся вблизи. И вот мы пошли за вельможей, который представился именем Тоорул –нойон. Нас провели между костров, причём мы и ухом не повели. Я ещё поразился, стоило ли князю Михаилу Черниговскому, в недалёком будущем, устраивать сцены, отказавшись пройти между кострами, в результате чего ему отрубили голову. Какой, однако, принципиальный человек!
С другой стороны, им можно было бы восхищаться, но что здесь было больше – спесивости или религиозного фанатизма? Тоорул привёл нас в небольшой домик рядом с дворцом Батыя и попросил ждать здесь, а сам ушёл, но прежде позвал ещё одного придворного, велев ему позаботиться о нас. Этот человек, склонив голову, поинтересовался, что бы мы сейчас пожелали – поесть, выпить или поглядеть на танцовщиц?
Я подкинул идею – А давайте посмотрим на танцовщиц ! Никогда в жизни не видел ! –
А почему нет ? – спросил Иманкулов и передал наше желание придворному. Тот хлопнул в ладоши и в помещение вошёл подобострастно кланяясь крупный негр, с оголённым торсом. Придворный приказал негру привести танцовщиц и тот моментально скрылся.
– Что ещё ? – спросил придворный. Мы пока ничего больше не пожелали и тот уселся в углу помещения на подушечку. Мы же расселись на очень пышном ковре, размером не меньше двадцати квадратных метров. На нём же лежали подушечки разных форм и размеров. Я взял какой-то валик и полуулёгся, подложив его под локоть. Остальные тоже приняли различные, удобные для них позы.
В дверь вновь вошёл негр, неся поднос с фруктами. Его он поставил перед нами и тоже уселся в угол. В комнату вошли несколько девиц, весьма нескромно одетых, в прозрачные штаны и рубашки, неся с собой различные музыкальные инструменты. Они расселись у стены и принялись настраивать их. Наконец одна из них, видимо старшая, подала команду и они, образно говоря,ударили по струнам. Хотя у них былии дудки, барабаны, трещотки и ещё что-то. Под эту музыку, в помещение, по одной, вбежали пятеро юных девушек и начали изгибаться и бегать по кругу, выделывая замысловатые па. Зрелище конечно для посвящённых и любителей, но сама пляска и музыка не столько привлекали, сколько грациозные движения хорошеньких девушек, одетых весьма смело, если бы на это зрелище глядели ортодоксальные христиане.
Но нам всем понравилось и мы даже поаплодировали им. Девушки пошли по второму кругу, а мы ели огромные сочные персики, виноград и груши. Всё было необычайно вкусно. Наверное, не менее сорока минут, мы наслаждались зрелищем, прежде чем нас прервали. В помещение вошёл Тоорул и знаком выгнал танцовщиц из комнаты. Все посторонние моментально исчезли. Тоорул, приложив руки к сердцу, сообщил нам, что Бату хан в настоящий момент очень занят и не может нас принять. Он просит его извинить и он непременно примет нас в свободное время, о котором нам сообщат.