Ведь ты и был один? Совсем…
Как спорить? Как спорить с самим собой?!! Он – в ней, но она уже не в нем.
Я – такой же, как и весь этот мир, беспощадный, горький, сильный и слабый, сострадающий и думающий, но только в меру толики способностей, временами шумный, а иногда тихий, почему же именно мне досталась эта доля, быть с тобой в этот, самый жуткий, твой последний миг, почему только сейчас я понял это? О, Ангел, где ты сейчас?!!
И тогда он осторожно посадил ее к себе на колени, долго и печально глядя в бездонно-голубые глаза, и зашептал напоследок, горячо и страстно:
– Не кричи так, прошу, если маленькие девочки в детстве так сильно кричат, то потом голос у них становится как у меня – грубый и жесткий…
И еще:
– Я люблю тебя, Ангел.
Шаг четвертый: встреча посреди страха
Рино проснулся в каком-то странном возбуждении. Еще не открыв мозг рецепторам Т-Робота, он почувствовал, как его колотит. Сна он не помнил, но оставалось впечатление, что это состояние исходит оттуда, со дна неведомой никому пропасти неосознанного. Запомнились только странные глаза, глядевшие на него откуда-то сверху. И тут же вспомнилась Реанель. Она и тот взор, они были каким-то образом связаны. Беспокойство усилилось так резко, что он, тут же, не взирая на протесты церебра, полностью сорвал связь, торопясь сделать то, что ему подсказывало подсознание – убраться прочь от этого двухсотметрового склепа, одетого в броню из силовых полей. Впервые в жизни он тяготился тем, что и было самой его жизнью.
Ему было тяжко в этом мире следа.
Под сенью леса царило всё то же спокойствие шелеста, лишь редкий комочек живого существа пересекал спокойный воздух. Но каким неуместным казалось теперь ему это спокойствие…
..Пилот! опасность!!! назад!.. обрыв.. поиск..
Рино не слышал, как не слышал многое до этого. Когда-то, давно, еще на Альфе, сказал ему наставник: «…мужчина тем и отличается от просто солдата, что он не нуждается в оправдании, он не скрывает смысл поступков за словами Долг и Честь, он просто поступает так, чтобы эти слова не потеряли свой смысл». Приказ – всегда оправдание. Отвечать за дела свои – вот в чем могущество, вот в чем сила, а не в груде умного железа, оно может лишь подкрепить то, что ты уже имеешь.
Растет беспокойство, но он продолжает гасить реакции тренированного тела. Идти размеренно – так сложно. И он все смотрел, смотрел прямо вперед, словно знал. Словно ждал.
Реанель бежала ему навстречу. Вновь рыдая. Снова в слезах. Бежала, не замечая стегающие по лицу ветви, не глядя под ноги. Да видела ли она хоть что-нибудь вокруг себя?!! Завидев вдали ее фигуру, Рино тотчас остановился, будто опасаясь, что она так и промчится мимо, будет бежать, бежать куда-то… пока не упадет. На этот раз все стало так просто представить.
Она снова билась страданием о его грудь, а он снова пытался ее успокоить. Но, вместе с тем, стал появляться в бушующей эмоции какой-то привкус… обреченности, что ли. И еще. Она теперь четко сознавала, что он – это он, Гвардеец Ринатрон Саймон, Пилот Ню-Файринской Гвардии Космо-флота Галактики Сайриус. Никто другой.
– Рино, он прилетел!!! Что мне делать, слышишь, я не могу, не могу так! Почему всё так страшно?!!
Хоть что-то почти разумное. Похоже, начала успокаиваться. Сколько же гнулась эта чудовищная пружина, чтобы в один момент начать так корежить человека?
– Кто это – он?
Она не обращала на этот яркий взор ровным счетом никакого внимания. Ее кулачки сжимали его куртку, стараясь приблизить к себе его безжизненное лицо, разглядеть в этих глазах разум.
– Я сегодня вспомнила, как мы встретились. Извини меня, Рино, но я тогда не могла ничего с собой поделать, ты… ты словно на счастье здесь очутился, я бы с ума сошла в одиночестве. А теперь… О, Галактика, он прилетел, сам сюда прилетел, я уже чувствую его рядом… совсем рядом…
Рино продолжал ничего не понимать, но ходу ее мыслей не мешал. Пусть выговорится, успокоится – сама все расскажет. Только подумал и погладил ее по голове. Реанель потянулась навстречу ласке, как бездомный зверек, всем телом, каждой клеточкой. Кулачки безвольно разжались.
– Я так не могу больше, Рино, у меня такой хаос в голове… ты можешь себе представить, как раз за разом вспоминаешь что-то, не помня, что это было, но каждый раз чувствуешь себя последней тварью…
– Реанель…
– Это действительно оно, мое прошлое, но… как я могла прожить столько жизней? Со всем этим.
Рино тем более не знал, но… смутные тени подозрений начали настойчиво шевелиться под черепной коробкой. Они пугали. Даже одни они.
Он сорвал с себя эту наспех захваченную из «раздевалки» куртку и набросил на ее дрожащие плечи. Она, вроде, почти пришла в себя.
– Пойдем, Реанель, не здесь же стоять. Он прилетит, ничего не поделаешь, но стоять вот тут… так… это неверно. Холодно.
– Правда, холодно? – ее лицо оторвалось от его груди и заглянуло куда-то вверх, сквозь него, в небо.
– Да, правда.
..Пилот, если слышите, на орбиту планеты выходит посторонний корабль, у меня нет возможности сличить опоз..
Они медленно и осторожно шли через лесные дебри, не разбирая дороги, глядя только себе под ноги. До ее дома было еще далековато, нужно, чтобы она успокоилась. Это неправильно, все время находиться в таком состоянии.
Теперь она молчала, а он говорил.
Все, что только первое в голову приходило. Что местные травы дают чудесного вкуса настои, что было бы очень неплохо разжечь в ее доме камин («Ведь у тебя там есть камин?»), и вообще, всё рано или поздно образуется. Нес полную чушь.
– Возможно.
Он посмотрел на ее склоненную голову.
Странная женщина, очень большая тяжесть на плечах и такой ужас на лице… Рино не мог понять, сколько ни старался. Тьма, он оказался на месте другого человека, тот был добрее, способнее к простым эмоциям… человечнее.
– Возможно…
Ну, хоть с этим согласилась. Хотя уверенности в ее словах было меньше малого.
Знакомый дом, крыльцо памятное…
Ну, подождем того, что случится.
Шаг пятый: гости прошлого
Они сидели за тем же столом. У Рино в руке охлаждалась та самая чашка с напитком, Реанель умылась по его настоянию и теперь выглядела вполне прилично, сидя напротив него. Склоненная голова, глаза под умным выпуклым лбом смотрели куда-то в сторону, весь ее вид теперь говорил о расслабленном ожидании. Длинные белые пальцы то и дело начинали плавно скользить по крышке стола, выводя мягкие кривые вслед неведомым ему мыслям.
Рино поймал себя на том, что его правая нога тоже начала раскачиваться, вторя какому-то странному ритму. Раз-два… пауза. Раз-два…
Что-то порождало этот ритм. Но что?
Рино прислушался на минутку к своим ощущениям, затем резко обернулся назад. Прямо за ним у стены стоял странный механизм, в закрытом деревянном кожухе за слоем прозрачного пластика покачивался тяжелый цилиндр, отбивая почти неслышно тот самый странный ритм, что так захватывал.
Раз-два… пауза. Раз-два…
Размеренность и стабильность процесса подкрадывались незаметно, так что пока не вживешься в него, пока не проникнет он в самые твои глубины, не сможешь ты ничего заметить. Рино отвернулся и подумал, что вся его жизнь наполнена такими вот ящиками. А захватят они тебя, так ты и не можешь уж ничего поделать, только подумаешь про себя «что такого?», да и бросаешь все на волю ветра, а там… Всеми правит незримый процесс.
А ящик этот… он узнал его. Это были часы. Самые обыкновенные часы, ну, разве что механические. Неверно идущие, как сама жизнь.
Рино неловко поменял позу, излишне резко утвердив обе ноги на полу, но Реанель даже не взглянула на пролитый напиток, темно-бурой лужицей растекшийся по столешнице. Она задумалась.
Так, в тишине, прошло сколько-то времени. Рино впервые до такой степени абстрагировался, пусть неосознанно, от течения времени. Ему просто это было неинтересно. Почему? Он, опять-таки, не смог бы ответить.
Нужно было просто подождать, и он сделал это. В тот момент, когда часы вдруг натужно зашумели и принялись раз за разом воспроизводить странный, протяжный, идущий из самой его глубины звук, дверь открылась и на пороге комнаты показался человек.