– Зачем ты пришёл?
– Я не хочу твоей смерти.
– Если бы ты не хотел моей смерти, ты бы не допустил всего этого…
Сержант Сель переложил винтовку в другую руку – правая заметно затекла.
– Чего «этого»? Мы спасли жизни миллионам уже тогда, когда уничтожили ваши баллистические ракеты. Потом же – ты помнишь? – мы не нападали. Вы сами атаковали наш патруль. Вы уничтожили десятки наших в том бою, вы продолжаете пользоваться малейшей возможностью, чтобы продолжать сеять смерть. Что я мог не допустить?!
– Ты был моим другом. Ты не притворялся. Так?
– Да, ты же знаешь.
Сержант Сель хрипло откашлялся. Здесь становилось душно.
– Тогда зачем сюда пришёл? Я не хочу сдаваться, я не смогу так жить.
– Неужели ты был бы рад кому-то другому?
– Нет, другого я постарался бы убить.
Мелькание защитного кокона ахнуло и погасло. Чужак стоял перед сержантом Селем, такой нескладный теперь, будто изломанная кукла.
– Почему не меня? Вот он я.
– Причём тут ты… Ты думаешь, мне сложно попросту пустить самому себе заряд в висок?
– Тогда зачем это всё? Зачем смерти, зачем упорное нежелание понять, что мир вокруг гораздо шире?! Что ты хочешь от жизни прямо сейчас? Смерти? Стреляйся, лезь под наши излучатели. Жить хочешь? Лезь в горы, прячься…
Сержант Сель молчал. Если бы он сам знал, чего хочет… В душе гудела пустота. На дне которой тлела ненависть.
– Эта ваша пирамида… она давит, она не даёт дышать… Ты всё сказал, что хотел?
Чужак некоторое время молчал, глядя в пространство. Потом обронил едва слышно. Каким-то совсем уж безжизненным голосом:
– Я оставлю «глушилку». Она укроет тебя от наших сканнеров. Не попадись на глаза патрулям – если схватят, я больше ничего не смогу для тебя сделать.
Чужак повернулся и исчез, оставив на краю обрыва гладкий полированный кругляш размером с ладонь. А оружие своё забрал. Хорошо. Можно ли научиться бояться оружия? Наверное, нельзя.
Сержант Сель покачал головой, поднялся, опираясь на свободную руку, попытался было высунуться, найти взглядом удаляющуюся фигуру, но потом бросил это дело. Нужно дождаться темноты, потом пытаться искать путь через перевал.
Бежало время, сержант Сель тоже бежал от чего-то. Последних сил хватало лишь делить остатки сухпайка на длинные дни среди скал. Конденсатер едва вытягивал влагу из разреженного горного воздуха, чтобы не дать умереть от жажды. Постоянные патрули чужаков не оставляли времени отдохнуть.
Сержант Сель ходил и ходил кругами, пока не понял, что нужно возвращаться. На юг ему пути не было.
Обратная дорога привела его к оставленному форпосту. Удивительно, как иногда быстро бежит время, как легко даются шаги. Чёрная выжженная скала, щебнистые воронки, оплавленный остов батареи. Тел не было – видно, постарались чужаки. Исчезли и ящики с амуницией, что были оставлены при бегстве.
Да. Они бежали… наверное, стоило остаться? Хотя… кое-кто из ребят, верно, попал в плен. Будет жить, растить детей, что в этом плохого?
Сухпаёк чужаки не тронули. Полный вещмешок, запасные батареи давно разряженного силового экзоскелета. Сейчас бы «бэмээр»… мечтать не вредно. Сменные фильтры для оптики. Хорошо.
Почему оставили? Решили сделать подарок последнему, кто не сдался? или просто не сочли нужным мараться? Неправда. Они о нём не знают. И потому он сильнее их.
Сержант Сель покинул расположение второй раз.
Дальше имело смысл постараться спуститься вниз, на дно ущелья, постепенно зараставшего лесом c востока. Здесь можно было легко укрыться от летучих «наблюдателей», здесь можно было, наконец, выспаться, отдохнуть, набраться сил. Днём идём, ночью спим, как в старые добрые времена. Умывшись холодной водой из ручья, как-то невольно снова становишься человеком. Нужно попытаться выйти к своим… «к своим». Кто ему сейчас «свой»? Где та грань, за которой можно ненавидеть всех и каждого, кто не был с тобой в этом бункере… кто не погиб с тобой. Сержант Сель не сразу осознал, что вот он как раз – выжил.
На четвёртый день неспешного пути на восток между деревьями запахло недавним пожаром. Посреди завала из обгоревших стволов чернел остов «черепахи». Стыло тянуло из разбитых батарей, горько пахло смазкой. Сержант Сель удивился. Не убрали. Так и оставили лежать здесь, на дне ненужного более никому пограничного ущелья. Или нет? Люк выворочен с корнем, зияет чернота кабины. Они были здесь, угу. А машину, что – металлолома этого сейчас полно. Спасибо, похоронили…
Сержант Сель наткнулся на неё у кромки нетронутого леса. Кисть. Левая. Чёрная от копоти, до сих пор сжимающая какую-то рукоять… что она тут делает?
Полоснуло по глазам – изломанные зубцы скал, водоворотом несущиеся тебе навстречу за плоскостью экрана – он боролся до конца.
С кем? Отчего? Зачем?
Ладно, командир, ты одержал победу за нас всех.
Сержант Сель осторожно отнёс изувеченный кусок плоти обратно к штурмовику. Будет могилой…
Могила. Весь этот бессмысленный бой – могила. Готов быть погребённым заживо?
Сержант Сель отвернулся, пошёл быстрее. Идти, так идти.
Выйти из полосы размежевания, постоянно патрулируемой чужаками, удалось только спустя два месяца. Несколько раз сержант Сель нос к носу сталкивался с патрулями, уже наполовину укомплектованными местной милицией. Приходилось пробираться едва заметными тропинками, вдали от больших дорог, перегороженных блокпостами. И чем дальше на равнину – тем меньше оставалось вокруг следов войны.
Люди ходили по магазинам, ездили загорать под кварцевые купола, смеялись… Выведать правду о минувшей (чёрт побери, минувшей!) войне удалось далеко не сразу. На юге, куда должен был направиться основной удар, между враждующими сторонами тоже появились космические пирамиды. Их было много, очень много. Говаривали, что одну из этих циклопических конструкций даже удалось уничтожить. Впрочем, большая часть войсковых подразделений сдалась ещё на марше, развернув свои колонны обратно. Кто-то из генералитета стрелялся. Что Узурпатор попытался подорвать заложенные под большими городами ядерные фугасы, сержант Сель уже и так знал. Но всё минуло. Кто-то просто переоделся в штатское и молча наблюдал за построением нового порядка. Кое-кто сердечно помогал чужакам делать их нелёгкое дело. Иные же сбивались в полуорганизованные стаи, кое-как вооружённые, не понимающие, за что бороться. С кем? – вопрос не нуждался в ответе. С этими мерзкими чужаками.
Сержант Сель не мог забыть страха и боли на том перевале. Чувство опустошённости одолевало его, не отпуская ни на секунду. Жить согласно новым правилам он не умел, жить по-старому ему не давали обстоятельства. Прибился к одному из отрядов «ополченцев», большей частью состоявшему из недоучившихся озлобленных подростков и не верящих ни во что отцов погибших в боях с чужаками. На тайных собраниях в основном помалкивал, с услышанными глупостями не спорил. Днём притворялся обычным дезертиром, которых вокруг и без него было предостаточно. Сержант Сель пытался научиться жить под гнётом пирамиды. Она висела в небе, напоминание об отступившей смерти.
Сержанту Селю было безразлично творящееся вокруг, даже участие в паре-тройке «боевых операций» не смогло вернуть его к реальности. Тогда на его глазах погибло несколько десятков «ополченцев». Выводя насмерть перепуганных людей из-под огня, он видел только пирамиду в небе над собой. Толку-то.
Идея проникнуть в один из приграничных лагерей чужаков принадлежала не ему. Кто-то кому-то сказал, что есть незамеченная лазейка… Сержант Сель согласился идти. Сразу согласился. Этот лагерь был расположен в том самом ущелье. Совсем недалеко от памятной пещеры, перегороженной силовым экраном.
Других пирамид там быть не могло – с тех пор, как они появились, никто не замечал, чтобы эти махины перемещались.
Он же там, там.
Спит, ест, занимается своими каждодневными проблемами, пытается почаще вспоминать, потом снова – забыть насовсем. А сержант Сель… что с него взять, целей в жизни – не осталось. Единственным, за что ещё мог зацепиться его всклокоченный разум, была неугасимая, лютая ненависть.
Однажды она должны была найти себе выход.