— Именно так и будет написано в ваших бухгалтерских документах, когда вы буде сдавать отчет! — рассмеялся Джулиан.
— Надеюсь. Если мне не придется еще и самому платить за то, что произошло…
— Так путешествие не удалось?
— Свое задание я выполнил и жизнь себе спас. Ну, а кроме того, выяснил, что импрессарио Флоресте замешан в ужасные преступления. Правда, ныне он уже мертв. Так что, путешествие вполне удалось.
— Так это вы убили Флоресте, нашего самого замечательного артиста? — вскинулась Клайти.
— Я лично его не убивал. Он был задушен специальным газом в своей камере. И, кстати, завещал все свое состояние мне.
— Это удивительно.
— Ничего удивительного. Он все объясняет в письме. Пишет он, кстати, и о Титусе Помпо — они были хорошо знакомы.
— Вот как?! Было бы интересно увидеть это письмо!
— Оно при мне. После завтрака я с удовольствием его прочту.
— Я хочу увидеть его немедленно! — Клайти подняла руку жестом памятника. — Немедленно!
Глауен улыбнулся и покачал головой.
— Некоторые части этого письма сугубо конфиденциальны.
Клайти снова заходила по приемной, как по клетке.
— Это письмо не откроет нам ничего нового. Титус Помпо — смиреннейший человек, но и у его терпения есть пределы! И нас ждет огромная трагедия, если не будет предпринято никаких действий!
— Совершенно с вами согласен, — поддакнул Глауен.
Клайти бросила на него подозрительный взгляд.
— Именно поэтому на следующем пленуме я предполагаю устроить суд или нечто подобное…
— Это будет преждевременно. У вас на пути встанут несколько практических обстоятельств.
— Каких же?
— Во-первых, вы не можете никуда деть йипов, пока мы не найдем походящего мира, который мог бы их принять и ассимилировать. С транспортом тоже большие проблемы.
— Вы шутите! — Недоверчиво воззрилась на него Клайти.
— Отнюдь нет. Я говорю вполне серьезно. Переселение йипов неизбежно, и это теперь лишь вопрос времени и места.
— Местом вполне может стать побережье Мармиона, если уж следовать принципам всеобщей демократии! — Клайти обернулась к Тамму. — Вы не согласны?
— И вы считаете, что Хранитель должен нарушать Хартию? — обиженно вмешался Варджен Фергус.
— Мы должны руководствоваться жизненными фактами! — отрезала Клайти. — ЖМС настаивает на демократической реформе! И ни один разумный человек не может возразить нам!
— Я вам возражаю! И особенно возражаю против вашего пацифистского лицемерия! — едко вмешалась Ларика.
— Ах, так вы считаете меня лицемеркой? — взорвалась Клайти и часто-часто заморгала. — Разве мои намерения не кристально чисты?!
— Разумеется, чисты, почему бы им и не быть таковыми? Пацифики уже присмотрели себе на берегу места для поместий, которые они тут же там настроят, как только будет нарушена Хартия!
— Такое утверждение безответственно и оскорбительно! — закричала Клайти. — Более того, это гнусная клевета!
— Нет, это правда! Я лично слышала разговоры об этом! Ваш племянник, Джулиан Бохост, несколько раз говорил о том, какие именно территории он предпочитает взять себе!
— Воистину, мадам Ларика, вы делаете из мухи слона — это была всего лишь пустая болтовня, — лениво ответил Джулиан.
— Это вообще не имеет отношения к теме нашего разговора и потому нечего и поднимать этот вопрос! — не унималась Клайти.
— Нет уж простите, почему же нечего, когда пацифики собираются уничтожить Консервацию? Вы явно на стороне йипов, это несомненно!
— Вы все понимаете шиворот-навыворот, мадам Ларика, — вздохнул Джулиан. — Члены партии ЖМС — не пацифики, если вам это еще неизвестно. Мы — практические идеалисты! Мы верим в реальную жизнь! И прежде, чем варить суп, всегда убеждаемся в том, есть ли для этого кастрюля!
— Блестяще сказано, Джулиан! — одобрила тетка.