Через несколько минут я позвонил второй раз, но мне вновь никто не ответил. Я уже начал спускаться с крыльца, когда услышал за спиной скрип открываемой двери. На пороге стояла старуха со смешными ленточками в волосах.
— Какого черта ты будишь людей в такую рань? — возмутилась она высоким, слегка дрожащим голосом.
— У вас на окне объявление, мэм, — ответил я, показывая на окно. — «Сдается комната».
— А, это... Не называй меня «мэм».
— Оно еще действует?
— Нет, — быстро ответила старуха. — Комнату вчера сняли. Я просто забыла его убрать.
— Тогда извините. — Я начал спускаться по ступенькам.
— Молодой человек, молодой человек, вернись! — остановила она меня на полпути.
— Да, мэм? — Я опять поднялся на крыльцо.
— Не называй меня «мэм». Мне это не нравится.
— Простите, — извинился я.
— Приезжий? — поинтересовалась старуха, не сводя с меня пристального взгляда.
Настроение сразу упало. Если какая-то бабка раскусила меня за какие-нибудь три минуты, шансов остаться незамеченным совсем мало.
— Да, — ответил я. — А что?
— Ничего. Откуда ты? Из Нью-Йорка?
— Не ваше дело! — огрызнулся я. Меня начал злить допрос. — Я спросил о комнате, а оказалось, попал в полицейский участок. Я пошел.
— Подожди. Я не хотела тебя обидеть. Может, у меня и найдется комната. Входи.
Я вошел в прихожую. Справа виднелась большая дверь. Она вела в огромную комнату, в которой стояли диваны и кресла. В углу находилось большое пианино с несколькими пустыми бутылками из-под виски на крышке. Пепельницы были завалены окурками. Окурки лежали и у огромного старомодного камина у противоположной стены. Воняло затхлым табаком, виски и больницей.
— Фу, какая вонь! — рассердилась старуха, шумно втягивая в себя воздух.
Она открыла окно, и в комнату ворвался свежий воздух.
— Садись, садись. — Она показала на один из диванов, а сама достала из небольшого шкафчика бутылку джина, плеснула в стакан и залпом выпила.
Старуха проглотила джин, даже глазом не моргнув. Затем опять принюхалась.
— Сейчас, кажется, лучше.
Она представляла собой странную картину — какое-то старинное кимоно, седые волосы собраны в пучок ленточками, легкий румянец от джина. Мне она показалась очень смешной, и я с трудом боролся со смехом. Старуха уселась на диван и уставилась на меня. Несколько минут мы просидели молча. Я уже начал ерзать под ее пристальным взглядом, когда она спросила:
— Сколько тебе лет?
Я сразу насторожился, и она это заметила.
— Девятнадцать, — солгал я.
— Гммм... Почему уехал из Нью-Йорка?
— Не ваше дело! — возмутился я. — Я уже говорил, что мне нужна комната. — Я начал вставать.
— Подожди минутку, подожди. — Она жестом остановила меня. — Не будь таким недотрогой.
— Ладно. — Интересно, думал я, что ей нужно? Берлога здорово смахивала на бордель, уж очень сильно здесь воняло. Я бы ни за какие деньги не согласился здесь жить.
— Неприятности с девушкой? — Я покачал головой. — Тогда, может быть, с копами?
Возможно, подумал я, как только брат Бернард сообщит в полицию о моем исчезновении. Я равнодушно пожал плечами.
— Ага... — радостно улыбнулась старуха, довольная своей проницательностью. — Я так и думала. Что собираешься делать в Балтиморе?
— Найду работу и комнату, если удастся когда-нибудь отсюда выбраться!
Она громко расхохоталась.
— Не успел войти, а уже собираешься уходить! — Женщина неожиданно перестала смеяться и подозрительно уставилась на меня. — Не вешай мне лапшу на уши! Хочешь, я расскажу, что случится, когда ты уйдешь? Фараоны немедленно заметут такого типа, как ты, и отправят в Нью-Йорк! Ты и глазом не успеешь моргнуть.
Я молча смотрел на нее. Она вскочила и принялась нервно ходить взад-вперед.