Входов в Зан было, как я помнил, двадцать шесть. Но строителей Зана заботило сохранение в пещерах тепла при зимних морозах, доходивших до сорока, а то и до пятидесяти градусов по Цельсию, а вовсе не пропускная способность входов…
Я дождался возвращения глайдеров на стадион. Две машины я сразу отправил в тоннель в помощь группе лейтенанта Моро, за теми людьми, которые застряли там в вагонах монорельсовой дороги. На шести флаерах отобранные ранее группы туристов и местных жителей повезли в Зан факелы, а остальные машины я отправил на север долины собирать зрителей, оказавшихся дальше всего от Зана.
Так. Кажется, на этом этапе я сделал все, что мог. Я постоял минуту, подумал. Да, здесь мне нечего было больше делать. Я включил комм:
– Говорит каперанг Комаров. Я направляюсь к Зану.
Я поднялся в воздух и полетел на юго-запад.
Где-то на полпути к Зану, прямо в центре долины, я увидел пять медленно идущих на лыжах фигур, одну – повыше, и четыре – совсем маленькие. Я свернул к ним и приземлился.
Это была киззская женщина с четырьмя детьми, один меньше другого. В свете фонаря я разглядел, что на груди у киззски висит еще меховая сумка с совсем маленьким киззенышем.
– Почему вы не полетели на флаере? – спросил я ее.
– Киззы – лызи, зенщины земли – нету лыз.
– А где отец детей?
Киззска махнула рукой на север:
– Смотреть гонку…
– Так, – сказал я одному из детей, постарше, – забирайся ко мне на спину и обхвати меня за шею.
Я присел на корточки, и малыш послушно на меня забрался. Я примотал его к своей спине тросом, вытащенным из поясного кармана скафандра, затем протянул руку к женщине:
– Дайте мне вашего малыша.
Мать молча сняла с груди меховую сумку, и я повесил ее себе на грудь.
– Как вас зовут?
– Иззир Локаза.
– Иззир, всех я взять с собой не смогу, старший останется с вами. С ним вы будете двигаться гораздо быстрее. Надеюсь, вам еще помогут. За остальных детей не беспокойтесь, доставлю их в Зан в целости и сохранности.
С этими словами я взял на руки еще двух малышей и поднялся в воздух.
Через несколько секунд полета я оглянулся и увидел, что женщина с ребенком продолжили свой путь и идут теперь быстрее. Но недостаточно быстро.
Я развернулся и полетел назад. Приземлившись рядом с женщиной, я сказал:
– Так дело не пойдет.
Я поставил на снег малышей, присел, размотал трос и сказал киззенку, сидевшему у меня на спине:
– Малыш, слезай с меня.
Он понял и послушно слез.
Мать видимо, решила, что я решил оставить детей с ней, но ничего не говорила.
Я вытянул из скафандра трос еще на пару метров и обратился к самому старшему ребенку:
– Давай, залезай ко мне на спину ты.
Он залез, и я примотал его частью троса. Выпрямившись, я взял следующего ребенка и, сдвинув немного вбок сумку с самым маленьким киззенышем, прижал его лицом к груди:
– Иззир, обмотайте нас тросом. Так… Конец троса дайте сюда… Все.
Я подхватил на руки оставшихся двух киззят:
– Иззир, торопитесь… Времени у вас мало.
Женщина подняла на меня глаза, полные слез, и прошептала:
– Спазибо, землянин. Иззир одна бегает быстро…
За весь полет, который длился, к счастью, не больше пяти минут, малыши не издали ни звука, возможно – от страха.
Вдоль всей скальной стены пещерного города Зан стояла плотная толпа. Ко всем входам, расположенным на высоте двадцати-тридцати метров, вели вырубленные в скале пологие лестницы, заполненные поднимающимися по ним людьми и киззами. Народ двигался медленно, поскольку ширина проходов в город была меньше, чем ширина лестниц.
Порядок на входе пока сохранялся почти идеальный, – майор Лемех оказался отличным организатором. На подходах к лестницам он сформировал из мужчин, людей, тэров и киззов, рассекающие толпу живые цепи, и, таким образом, толпа заранее разделялась на потоки. А военные на антигравах парили над толпой, выбирали детей и поднимали их в окна нижних этажей. Из оконных проемов им навстречу тянулись руки и забирали малышей внутрь.
Окна были узкими, и передать всех пятерых малышей сразу я, конечно, не мог. Но как только я приземлился, ко мне подлетел космофлотовец и помог размотать трос и спустить детей на снег. Я по очереди поднял их в ближайшее окно.
Детей принимал человек в майке со светящейся надписью на двух языках «Нарды». Он спросил:
– Знаете, чьи дети?
– Да, их мать – Иззир Локаза.
– Иззир Локаза, – сказал он кому-то в глубине помещения.
И когда я передавал ему последнего привезенного мной киззенка, увидел, что он вешает на шею ребенку табличку на шнурке, очевидно, с именем матери.
За несколько минут, что я занимался детьми, толпа у скальной стены увеличилась, а народ все подходил и подходил. Я включил комм:
– Пилоты, внимание! С этого момента пассажиров всех рейсов высаживайте в долине Занан. Будьте осторожны, на той стороне горы вы попадете в сильные восходящие воздушные потоки!
И уже через минуту я увидел, как два флаера поднялись над скалой и ушли за гору.
– Майор Лемех, как обстановка внутри? Нельзя ли ускорить заполнение пещер и переход в Занан?
– Каперанг, – ответил мне через несколько секунд майор, – делаем, что можем. Но проходы очень узкие, эскалаторы встали, а, главное, вентиляция не работает. Здесь становится жарко и душно. Киззы сейчас открывают все окна в своих жилищах, пытаются устроить сквозняки…
Я окинул взглядом долину. Флаеры летали, вдали по снегу двигались глайдеры с зажженными прожекторами, на дальних склонах мелькали светлячки нашлемных фонарей. На этот момент я организовал все, что мог. Теперь все дело было только во времени. Что я мог еще сейчас сделать? Я решил, что самое важное сейчас – выбирать из толпы детей, которых оказалось здесь на удивление много, и поднимать их наверх.
Кроме военных, детей поднимали в окна и туристы, – мужчины и женщины, на которых были надеты сбруи антигравов. Приемом детей в окнах занимались, в основном, участники турниров по настольным играм. В оконных проемах мелькали светящиеся надписи «Го», «З-Ш», «Занг-Зу», «Домино», «Сузали-Зон»…
Родители брали детей на руки и протягивали нам, парящим над их головами. Но вот я заметил в толпе туристку, которая прижимала к себе ребенка лет десяти в ярко-желтой куртке, и будто прикрывала его собой. Я завис над ней:
– Давайте сюда вашего мальчика. Или это девочка? Не бойтесь, я не уроню.
– Нет! Я своего ребенка никому не отдам! Он будет со мной!
– Вы не понимаете, там толпа, тесно, жарко, все движутся очень медленно. Может, в давке вам придется провести не один час. А так ребенок сразу попадет в нормальные условия. В Зане детей размещают с максимальным комфортом.
– Нет, я Сашу не отдам! Мы будем вместе!
– Саша, – я обратился к мальчику, – тебе сколько лет?
Мальчик поднял голову и посмотрел на меня:
– Восемь. Через месяц будет уже девять.
– Саша, ты боишься остаться без мамы? Совсем ненадолго?
– Нет! Я же в школе живу без нее! Я – самостоятельный!
– Вот. А мама не хочет тебя отпускать. А ведь в Зане ты мог бы помочь малышам. Знаешь, там, в Зане, есть совсем маленькие киззята, которые без мамы, наверное, никогда еще не оставались.
– Да, – сказал он, освобождаясь из материнских объятий, – я могу помогать, я уже совсем большой!
Мать уцепилась за него:
– Нет, нет!
Но Саша неловко поцеловал ее в щеку и сказал:
– Мам, я должен помогать тем, кто младше, ты же сама меня учила, – и протянул ко мне руки.
Подняв мальчика над толпой, я спросил его:
– Как зовут твою маму?
– Оля. Ольга Васильевна Крылова.
– Хорошо. Тебе дадут табличку с ее именем, чтобы тебя потом было легче отыскать, ведь детей очень много. А когда попадешь внутрь, скажи, что каперанг Комаров поручил тебе помогать самым маленьким детям. Ты понял?
Он кивнул головой, и гордо подтвердил:
– Да, каперанг. Во имя Земли!