Карпов опомнился и умылся колким снегом. Нашел, о чем грезить…
Он вдруг поймал себя на том, что до сих пор кружит около общаги.
«Да что это со мной?» – озлился Олег, и тут его взгляд коснулся пожарной лестницы. Он так и не проверил Аркашу, а ведь в комнате с ним
находился посторонний. Что, если, оставшись в одиночестве, сосед перестанет быть тем, кого в нем привыкли видеть…
Карпов запретил себе даже думать об этом, но укоренившееся недоверие к миру взяло верх.
Он встряхнул пожарную лестницу, та не поддалась – похоже, примерзла насмерть. Стальные прутья обледенели, и унты, несмотря на рифленую
подошву, скользили. Это не мешало, пока Карпов не поднялся до третьего этажа.
Еще четыре ступеньки. Это не много. Три. Еще шажок. И еще.
Аркаша сидел на стуле. Человеку постороннему могло показаться, что он просто задумался, но Олегу хватило и одного взгляда. Он уже видел эту
позу и это выражение лица.
Чтобы заставить соседа очнуться, Олег решил разбить окно. Он размахнулся, но унты вдруг соскользнули, и Карпов повис на левой руке. Он
вытянул правую и почти схватился за перекладину, и уже нащупал что-то ногами, когда пальцы, не выдержав веса, разжались.
Хотелось крикнуть, но легкие оказались на выдохе, и кричать было нечем.
* * *
Сколько прошло времени, Карпов не знал – часы стояли. Он осторожно ощупал ребра и поднялся в три приема: на четвереньки, на колени, в
полный рост.
Свет в окне уже не горел. Олег оценил свой путь – сверху вниз, – и это его впечатлило. Иногда сугроб оказывается полезней человека.
Карпов сделал несколько пробных шагов. Земля под ногами шаталась, но не настолько, чтобы его остановить. Не дождавшись автобуса, он
отправился на завод пешком. Там должен был кто-то выжить, хотя бы Валера, неунывающий остряк. Он обязательно что-нибудь придумает.
Впереди маячила чья-то спина, и Карпов дивился тому, с какой легкостью ее догоняет, – пока не понял, что человек стоит на месте.
Женщина лет сорока: ничего примечательного, кроме ярко-красной сумки. Разве что лицо… Лицо было тем самым – тупым и мертвым. Дама стояла
посреди тротуара и будто бы чего-то ждала. Карпов обошел ее вокруг, на манер невропатолога пощелкал у нее перед носом пальцами. Женщина не
двигалась. Тогда, повинуясь какому-то нелепому желанию пошалить, Олег склонился к ее уху и гаркнул:
– Эй!
Женщина вздрогнула.
– Добрый день, – улыбнулась она.
– Здрасьте, – процедил Карпов. – Давно прохлаждаетесь?
– Извините, я вас не знаю, – сказала женщина и двинулась вперед настолько уверенно, что Олега это позабавило.
– Сударыня! Который час?
– Без пятнадцати четыре, – ответила она, не оборачиваясь.
Дама прошла еще метров десять, потом ее движения стали вялыми и неохотными. Через несколько шагов она опять замерла. Понимая, что ведет
себя неприлично, Карпов без труда забрал у незнакомки сумку и повесил ей на шею, как ярмо. Затем снял варежку и ущипнул ее за нос.
Женщина заморгала, повернула голову и, увидев Олега, тепло улыбнулась.
– Добрый день, – сказала она.
Карпов кивнул.
Она вновь устремилась к неизвестной цели, на ходу снимая сумку. Как и в прошлый раз, хватило ее ненадолго.
Олег вздохнул и пошел на работу. Свернув на проспект Космонавтов, он обнаружил еще несколько статуй.