Нас всех, включая директора и Коршунова, собрали в препараторской и один из полицейских стал записывать наши паспортные данные. Мы провели в препараторской уже довольно много времени, когда зазвонил телефон. Директор схватил трубку. Я не слышала, его телефонного собеседника, но по тому, как вытянулось директорское лицо, поняла, что случилось ещё что-то ужасное.
– Господин полицейский, мне необходимо срочно уехать.
– Что случилось?
– Видите ли, руководитель лаборатории, профессор Волков, лежит дома с инсультом, сейчас позвонила наша сотрудница, которая находится рядом с ним, и сказала, что профессору стало хуже.
– А почему больной с инсультом лежит дома, а не в больнице?
– Из соображений секретности, – раньше директора ответил Коршунов, – вы не понимаете, у нас очень важная и секретная разработка.
– Я понимаю, – спокойно отозвался оперативник, – только у вас уже один человек погиб, сейчас вы рискуете жизнью ещё одного человека. Не слишком ли высокая плата за ваши секреты? Пусть сотрудница, которая дежурит у профессора, вызывает «Скорую». И, если врачи будут настаивать на госпитализации, профессора следует немедленно класть в больницу.
– Я должен быть там! – Крикнул Коршунов.
– Вы врач?
– Нет, но…
– Вот и побудьте здесь. Это сейчас важнее.
Честное слово, мне вдруг показалось, что сейчас произойдёт ещё одно убийство, и жертвой его станет полицейский!
Несмотря на то, что я, по всем приметам, должна бы числится в подозреваемых номер один, на допрос меня вызвали далеко не первой. Вызываемые на допрос, в препараторскую не возвращались, но отпускали их домой, или переводили в какое-то другое помещение, никто из нас не знал.
В конце концов, нас в препараторской осталось двое: я и Иванчиков. По мере убывания народа в препараторской, Иванчиков нервничал всё сильнее. А когда полицейские увели Зинаиду Владимировну, бедняга вскочил и забегал по комнате.
– Ну, вот, теперь ясно, что мы с вами главные подозреваемые, – чуть не взвизгнул он.
– Да, Господь с вами, Геннадий Андреевич, с чего вы это взяли?
– Всех уже допросили, и теперь возьмутся за нас во всеоружии!
– Геннадий Андреевич, ну, можно предположить, что это я отравила профессорских кошек, а потом сознательно уничтожила улики, но вас-то в чём можно заподозрить?
– Я после развода ипотеку взял!
– Тем более, вы заинтересованы в получении премии.
– Вы что, не понимаете, что за продажу формулы нашего катализатора, конкурирующие организации готовы заплатить гораздо больше?
– Да успокойтесь, вы, Геннадий Андреевич, вы на шпиона похожи, как я с моими килограммами на Майю Плисецкую. Да и не знаете вы этой формулы. Мы же с этой секретностью, будь она неладна, друг от друга уже прячемся.
– Ой, а ведь и верно, толком не знаю, я ведь в основном на статистике сидел.
– Ну, вот, значит, и бояться вам нечего.
Наконец и меня вызвали на допрос.
Допрашивал меня сам следователь Мосин.
– Так, Елена Николаевна Кузнецова. Елена Николаевна, пожалуйста, расскажите, что у вас тут происходит.
– Господин следователь, я понимаю, что вопросы задаёте здесь вы, но можно один маленький вопрос? Как там профессор Волков? Понимаете, мы с Пашкой и Сонечкой, это его покойная жена, с первого курса дружили.
– Волков госпитализирован, подробностей, к сожалению, не знаю.
– Спасибо и на этом. Так вот, вчера утром мы обнаружили, что все животные в экспериментальной группе «А» погибли. Как мне удалось установить, мыши были отравлены мышьяком. Соответствующие записи по экспертизе содержимого поилок и кормушек, а также результаты вскрытия, вы найдёте в журнале.
– Насколько я понял, животные погибли только в одной из четырёх групп. Почему это так огорчило профессора?
– Видите ли, эксперимент построен таким образом, что выпадение любой из групп, будь то «А», «В» или «С», делает его продолжение бессмысленным. А группа «D», вообще контрольная. Так, что остальных мы просто забили.
– А чем вы забиваете экспериментальных животных?
– Эфиром.
– Не мышьяком? Точно?
– Точно эфиром, который мы официально получаем с медицинского склада, а при списании на каждый флакон сто бумажек заполняем.
– Ну, что же, это облегчит нашу работу. А скажите мне, Елена Николаевна, что это за история с отравленными кошками?
Конец ознакомительного фрагмента.