Итак, давайте порассуждаем, что отличает человека от животного? Мышление. Умение воспринимать, сопоставлять, классифицировать и анализировать информацию. Способность делать осознанный выбор, чего бы это не касалось. На протяжении многих и многих веков и нескольких тысячелетий мы использовали способность мыслить для того, чтобы побеждать смертельные болезни, изобретать и открывать новые элементы и материалы, конструировать механизмы, создавать цифровой виртуальный мир, перемещаться по планете и за ее пределы.
Теперь давайте представим собаку. Крупного, массивного кобеля. Например, ризеншнауцера. Давайте предположим, что этот кобель нападает на кого-то из домочадцев, подчиняясь инстинкту продолжения рода. Очевидно, что это будет довольно неприятно, верно? Мало кому понравится, если здоровенное животное вдруг начнет обхватывать ноги лапами, царапать их когтями, пачкать и рвать одежду. Почему кобель так поступает или может поступить, при прочих равных условиях? Почему пес готов использовать в качестве партнера любой объект, не обязательно одушевленный и не обязательно подходящий по размеру? Можем ли мы сказать, что бездумно пойти на поводу у инстинкта, никак не оценивая собственные действия, может только животное? И разве не будет справедливым, считать животным любое существо, не способное обуздать собственный половой инстинкт? Разве не является правильным считать животным любое создание, имеющее исправный мыслительный аппарат, но не использующее его? И если мы признаем, что некоторые человеческие существа, наделенные природой всеми необходимыми ресурсами, в силу каких-то личных причин не задействуют свой разум для принятия решений, но руководствуются инстинктами, значит, мы признаем, что эти существа, определенно, животные, живущие в человеческих телах. И как мы поступаем с кобелями, которым инстинкт мешает жить? Как человечество всегда поступало с жеребцами, кабанами и быками, чтобы сделать их спокойными, уравновешенными, покладистыми? Думаю, ответ очевиден.
Давайте запишем тему следующей лекции и прервемся на десятиминутный перерыв. Итак: «гипертрофированная феминность и маскулинность внешности людей и соответствие стандартам «половой привлекательности» начала третьего тысячелетия». Мы, естественно будем говорить лишь о тех цивилизациях, которые в то время были ведущими в области науки, техники и культуры, по умолчанию исключая отсталые и мусульманские страны. Все, дорогие мои, можете выходить на перерыв.
Я аккуратно выбираюсь с последнего ряда, и поспешно спускаюсь вниз вместе со студентами, чтобы не упустить лекторшу из вида. Ирэна Яндоттэр11 – ведущая преподавательница Института биохимии и генетики человека. Основная дисциплина, которую она ведет – «История гормонального регулирования», но как мне удалось узнать на сайте института, она также читает несколько спецкурсов по другим дисциплинам, включая «Введение в генетику». Ирэна одна из потомков той самой Яны Одрун, которая проводила первые опыты по управлению человеческим поведением при помощи постоянной гормональной терапии в первом экспериментальном поселении. Когда-то давно мы ездили с мамой в это место. Теперь там стоит памятник величиной с двадцатиэтажный дом – роженица в родильной рубахе, с двумя разнополыми малышами на руках. У нее уставшее, но очень счастливое выражение лица, точь-в-точь как у мамы на фотографии. «Справедливая Мать» – так он называется, если я ничего не путаю.
– Ирэна, добрый день! Меня зовут Ким, я детектив из ГУРП.
– Эээ… Очень приятно. Вы, наверное, по поводу … убийства?
– Именно. Вам удобно поговорить здесь?
– Не очень, как и вам. Давайте зайдем на кафедру, заодно выпьем кофейку. Вы пьете растворимый?
– Да, спасибо большое. Отличная идея.
***
– Это все ужасно, конечно. Знаете, мы с мужем в ту ночь были в ресторанчике на том берегу, совсем рядом.
– По странному стечению обстоятельств мне тоже случилось находиться именно там именно в тот момент. Почти в двух шагах.
Конец ознакомительного фрагмента.