Лукин, используя такую возможность, снова оказался в кругу семьи. За два дня до выписки родители Ангелины дали ему денег на детскую кроватку, но до сих пор ни денег, ни кроватки, ни тем более самого Лукина, никто не наблюдал. Он объявился лишь неделю спустя, когда закончились эти деньги. Изрядно поддатый, до сих пор без кроватки, он корячился на пороге и требовал показать ему сына. Тщательно разобравшись в ситуации, Лукин внёс ясность в разговоре с женой, что во всём виноваты её родители – это они мешают им быть вместе. В итоге стрелочник был найден. Пьянка Лукина, безденежье, увольнения с очередной работы – это всё результат деятельности «препятствовавших их благополучию» Нестеровых-старших. Но все его претензии стали по боку: в данный момент молодая мать начала думать, как ей выкарабкиваться своими силами, потому что она поняла, что надеяться в этой жизни можно только на себя.
Буквально через месяц Ангелине пришла в голову идея: поставить на площадке нового рынка палатку с детской одеждой. Так как рынок только открывался, оплата за место была символической. Родители поддержали эту идею. Несмотря на их пристрастие к веселью и шумным компаниям, они сами много работали, налаживая собственный бизнес. Ангелине удалось избежать негативного влияния послеродовой депрессии и переживаний после распада семьи именно потому, что она была в это время при деле.
Всё семейство выехало в Мытищи на похороны родственницы Нестеровых, погибшей нелепой смертью на производстве, где она работала, а вернулось с баулами, набитыми товаром. Эту первую закупку они совершили по дороге домой на оптовом рынке. Таким образом бизнес-план молодой матери начал реализовываться.
Территориально рынок располагался в трёх городских кварталах. Ангелина ходила туда пешком вместе с коляской, доставала со склада челночные баулы с товаром и полдня стояла за прилавком, торгуя детскими вещами. Предлагая покупателям товар, она одновременно покачивала коляску, а в часы кормлений садилась на складной стул и кормила ребёнка грудью. Продавцы из соседних палаток относились к ней дружелюбно, поддерживали по любому вопросу. Прослышав о мадонне с младенцем, некоторые покупатели специально подходили, чтобы на неё посмотреть.
Молодая мать от своего бизнеса имела много плюсов: у неё завелись собственные деньги, она одевала ребёнка по оптовым ценам, недорого могла одеться сама, покупая вещи у соседок-продавцов. В какой-то степени эта торговля доставляла ей удовольствие, была её отдушиной… Единственной лишь трудностью стали поездки в Москву за пополнением товара. Ангелина ездила одна. Пользуясь случаем, когда водитель автобуса останавливался, чтобы сходить в кусты, она бежала в другие кусты и сцеживала молоко из переполненной груди в специальную банку. Ей повезло, что этот период пришёлся на летнее время.
С наступлением холодов Ангелина подыскала через знакомых своему полугодовалому Никитке няню. Женщина, которая итак ухаживала за мужем-инвалидом, с радостью согласилась параллельно сидеть с ребёнком, при этом получая деньги за то, чем она итак занималась ежедневно.
Ближе к Новому году нарисовался Лукин. Он устроился на работу, не пил и по-прежнему умел убеждать. Ангелину беспокоила перспектива встречи Нового года впервые в жизни не в шумной компании, а в одиночестве (не считая спящего ребёнка), и она как всегда добровольно пошла наступать на те же грабли. В этот раз Лукин, опасаясь пристального внимания и контроля со стороны её родителей, предложил поселиться у своей матери.
Каждый день в квартире свекрови начинался одинаково. Молодая мать кормила ребёнка, одевала и отвозила к няне, после чего отправлялась на работу в рекламное агентство и параллельно следила за палаткой на рынке, в которой теперь стоял продавец. Свободный график позволял ей наведываться в торговую точку в любое время и контролировать продажи. Но совместная жизнь с собственной матерью напрягала Лукина больше, чем жизнь снохи со свекровью. Мать постоянно к нему присматривалась, принюхивалась, могла в присутствии жены влепить ему подзатыльник.
Супруги сняли квартиру. Их жизнь снова напомнила медовый предсвадебный месяц. В общей сложности Лукин не пил аж целых полтора года. Лёжа в обнимку с женой, он рассказывал слезливые истории, каким сложным было его детство, и она жалела его, так как в этом детстве не видела ничего хорошего. Отца посадили в тюрьму, где он и умер. А мать выставляла детей на улицу, и они торчали там целый день, пока она принимала у себя очередного ухажёра, пытаясь устроить личную жизнь. Эта улица его всему и научила.
Казалось, Лукин совсем исправился, даже набрал денег на покупку подержанного авто и нашёл нужный вариант в Москве по заманчивой цене. Пара вместе отправилась в столицу на рейсовом автобусе. Ангелина – за детским товаром, а муж – за машиной. В Москве, чтобы не платить за гостиницу, они планировали остановиться у какого-то старинного друга Лукина. Встреча с этим другом закончилась грандиозной пьянкой. Друзья на радостях висели друг на друге и каждое их объятие сопровождалось очередным продолжительным тостом с похлопыванием по плечу, уверением в прочности и несокрушимости дружбы. Ангелина не могла спокойно смотреть на весь этот поросячий визг и уехала на рынок одна, а потом сразу домой. Справиться с Лукиным было невозможно, в пьяном угаре он был упёртым и, если что не так, хватался за нож. Зато трезвым он был просто паинька.
Домой она вернулась вся в слезах. Лукину три дня никто не мог дозвониться. Наконец свекровь всеми правдами и неправдами, «через пятые руки» раздобыла номер какого-то парня, у которого имелись контакты того московского друга. Этому другу дозвонились сразу, но выяснилось, что Лукина избили, деньги отняли и менты повязали. Пребывая в обезьяннике, Лукин веселил всё отделение. Это был театр одного актёра. Окружающие давно говорили: «Зря ты, Серёг, не пошёл в театральное, ты был бы уже знаменитым комиком…» В конце концов, он всем надоел, его запихнули в автобус и отправили домой.
Посреди ночи, когда напившийся до беспамятства Лукин отлёживался в съёмной квартире, Ангелина проснулась от его возни. Она услышала, как он встал, прошёлся по санузлам, после чего завис на кухне с кем-то переговариваясь. Молодая мать укрыла сына одеялом и решила посмотреть: чем он там занимается. Перед ней предстала ужасающая картина: алкоголик сидел с помидорами в руках и на полном серьёзе вёл с ними содержательную беседу.
– Вы думаете она мне изменяет? – выпытывал у помидоров Лукин.
– Она гуляет от тебя, – писклявым голосом отвечал помидор, кивающий в левой руке, – да, направо и налево.
– Уверен? – Лукин задумался.
– Да, да! Не верь ей! – настаивал басистый помидор в правой.
Овощи трясли «головами», и это было – не представление. Он на самом деле допытывался, удивлялся и верил этим помидорам, делал выводы. Ангелина испытала очередной шок, в панике она бросилась к телефону, а Лукин, не обращая на неё внимания, начал предлагать помидорам выпить за тайное сотрудничество.
В два часа ночи родителей Ангелины взбудоражил телефонный звонок. Дочь, стараясь не разбудить ребёнка, полушёпотом, но всё же кричала в трубку, что не может находиться в одной квартире с маньяком, и они срочно приехали. Зять вёл себя буйно, отцу даже пришлось его связать шнуром от утюга. Втроём они стали собирать вещи. Мама прерывалась, подходила, чтобы пнуть его, когда тот кричал в их адрес оскорбления. Утюг, привязанный к пьяному телу то и дело громыхал, ударяясь о препятствия. Наконец, все погрузились в машину, затем отец вспомнил про Лукина, вернулся, чтобы развязать его, и семья быстро смылась. Маньяк продолжал лежать, стонать на полу в опустевшей квартире.
Через пару дней Ангелина осмелилась вернуться туда одна за остальными вещами, и даже не войдя, смогла оценить обстановку. Дверь сотрясалась от громкой музыки, внутри был слышен галдёж: в квартире тусовался народ. Грязь, балаган, валяющиеся компакт-диски и другие вещи – вот в это превратилась её чистая уютная квартирка. Часть вещей пропала с концами.