- Возьми, - произнес он тоже дребезжащим, но тем не менее властным голосом, - сэра Зигфрида и... займи его чем-нибудь.
Дворецкий вопросительно взглянул на Зигфрида, тот нахмурился, вздернул голову, реагируя на оскорбление, молча повернулся и вышел. Когда дворецкий прикрыл за ними обоими дверь, старик сказал так же ровно:
- Мой сын Тудор, едва вернувшись из дальних земель, сейчас гоняет в лесу какого-нибудь несчастного оленя. Или кабана. В таких случаях замок снова на мне, как было все это время.
Я учтиво поклонился:
- Уверен, что в такие дни он в более умелых руках.
- Умелых в чем? - спросил он.
- В управлении, - пояснил я. - Гонять оленей и воевать можем все, для этого не нужно ни ума, ни умения. А вот управлению нужно учиться долго и старательно. Да и то получится не у всех.
Он некоторое время рассматривал меня из-под снежно-белых бровей, на фоне жидких волос, где просвечивает розовая лысина, брови выглядят заснеженными торосами, наконец милостиво указал взглядом на кресло сбоку от стола.
- Вы можете сесть, сэр...
- Ричард, - подсказал я. - Ричард Длинные Руки.
- Сэр Ричард, - повторил он. - До нас уже дошли слухи, что замок Амальфи поменял хозяина. Не могу судить пока, к добру это или к худу, с прежним хозяином вообще не имели дела. Ни дружбы, ни вражды, что, сами понимаете, уже хорошо в наше время.
Я вежливо наклонил голову:
- Вы совершенно правы.
- А сейчас вы с визитом дружбы?
- Да, - подтвердил я. - Будучи наслышанным о доблести и благородстве сэра Тудора, счел долгом первым засвидетельствовать почтение ему и заверить, что ни в коем случае не хотел бы оказаться ему врагом.
Старый лорд несколько мгновений рассматривал меня молча, а я рассматривал его. Он выглядел как генерал елизаветинской, а то и вовсе екатерининской эпохи, предельно чопорный, строгий, оскорбительно учтивый, но в то же время защищен возрастом и положением, так что я сидел с самым непроницаемым лицом, подпустив в него почтительности, и старался выглядеть предельно корректно, то есть чтобы по моему виду ничего нельзя было понять, угадать, сообразить.
- Раз уж вы сумели справиться с Галантларом, - проговорил он наконец, то у вас нет нужды страшиться моего сына.
Я улыбнулся как можно правильнее, в меру сдержанно, с точно отмеренной долей почтительности, чтобы не дай бог не показалась угодливостью.
- Я вообще не хочу ни с кем ссориться. И хочу со всеми дружить. По крайней мере, жить в мире. Вот такой у меня миролюбивый нрав.
Он остро взглянул в мое лицо.
- Я слышал, вы повесили молодого Генриха Гунландского, племянника сэра Гуинга Одноглазого. Тот в ярости, уже послал за своей родней. Они прибудут со своими отрядами.
- Встретим достойно, - заверил я. - Я еду-еду не свищу, а как наеду не спущу. Желание жить в мире вовсе не значит, что дам сесть на шею и свесить ноги.
Он рассматривал меня все так же интенсивно, затем что-то в пергаментном лице изменилось, губы чуть дрогнули в подобии намека на усмешку.
- Странные речи от столь молодого рыцаря... Всяк рыцарь стремится в бой! Добро пожаловать в наш замок, сэр Ричард!.. Не соизволите с нами отобедать?
- Сочту за честь, - ответил я.
Глава 9
Обед накрыли в большом зале, очень строгом, церемонном настолько, что напоминает церковь, даже костел, только со стен вместо икон смотрят портреты благородных рыцарей, в чертах которых я находил фамильное сходство с сэром Устинаксом. Посреди стола подсвечник с дюжиной свечей, на стенах ровно горят светильники, по комнате плывет аромат восточных пряностей.
Трое молчаливых слуг появлялись и пропадали бесшумно, вышколенные так, что я начинал чувствовать себя несколько не в своей тарелке, будто время сдвинулось на пару веков назад.