Сияя глазами, ясно говорящими, что фельдшер постиг до дна всю политграмоту, он приветствовал всех словами, полными достоинства:
— Здравствуйте, товарищи.
На что ему ответили гробовым молчанием.
А секретарь Укома, помолчав, сказал фельдшеру такие слова:
— Пройдемте, гражданин, на минутку ко мне.
При слове «гражданин» Талалыкина несколько передернуло.
Дверь прикрыли, и секретарь, заложив руки в карманы штанов, молвил такое:
— Тут ваше заявление есть о вступлении в партию.
— Как же, как же, — ответил Талалыкин, предчувствуя недоброе и прикрывая лодошкою фонарь.
— Вы ушиблись? — подозрительно ласково спросил секретарь.
— М... м... ушибси, — ответил Талалыкин. — Как же, на притолоку налетел... М-да... Заявленьице. Вот уже год стучусь в двери нашей дорогой партии, под знамена которой, — запел вдруг Талалыкин тонким голосом, — я рвусь всеми фибрами моей души. Вспоминая великие заветы наших вож...
— Довольно, — неприятным голосом прервал секретарь, — достаточно. Вы не попадаете под знамена!
— Но почему же? — мертвея, спросил Талалыкин.
Вместо ответа секретарь указал пальцем на цветной фонарь.
Талалыкин ничего не сказал. Он повесил голову и удалился из Укома.
Раз и навсегда.
Комментарии. В. И. Лосев
Стенка на стенку
Впервые — Гудок. 1924. 19 октября. С подписью: «Михаил Булгаков».
Печатается по тексту газеты «Гудок».
1
...вскричал командным голосом... Не все собрамшись.— Многие словечки и выражения, встречающиеся в фельетонах, Булгаков использовал затем в других своих сочинениях, в том числе и в «Мастере и Маргарите». Так, «командный голос» летит из уст Пилата, а «собрамши» трансформировалось в «соврамши».