– Ничего особенного как-то не приходит в голову, – ответил он, – но вдруг вам удастся добыть какие-то интересные и новые сведения у мистера Симмонса или мистера Сойера, пока мы будем отсутствовать.
Биф, разумеется, не почувствовал скрытой издевки.
– Сделаю все от меня зависящее, сэр, – сказал он и ушел.
– Вам будет лучше уложить кое-какие вещи в дорожную сумку, Таунсенд, – обратился Стьют ко мне. – Ехать шестьдесят миль, и, если мы не разведаем ничего полезного сразу, возможно, придется там заночевать.
– А, хорошо. Но вам не кажется, что шансы…
– Мизерные? Нет, я так не считаю. В конце концов, именно Фэйрфакс стал сейчас нашим основным кандидатом в жертвы убийства, не правда ли? Все, что удастся выяснить, нам непременно пригодится. Наши люди в Лондоне уже проводят работу, выслеживая тех, с кем он был связан в столице, но это крайне сложная задача. Зато в маленьком городке есть вероятность обнаружить кого-то, с кем Фэйрфакс откровенничал.
– Да, – сказал я все еще не слишком уверенно. – Пойду и соберу вещи в дорогу.
Но я не успел подойти к двери, как показался констебль Голсуорси.
– Что вам понадобилось? – излишне резко спросил Стьют, так и не простивший атлету Голсуорси его фамилии, которую почему-то считал слишком претенциозной.
– Мне нужно кое о чем доложить вам, сэр.
– О чем именно?
– По поводу расследования дела, сэр.
– Расследования дела? И что же?
– Я навел некоторые справки…
– Вы наводили какие-то справки! Кто отдал вам приказ?
Голсуорси оставался изумительно невозмутимым, и мои симпатии вновь целиком оказались на его стороне. Как мне представлялось, Стьют в данной ситуации проявлял излишне авторитарный подход.
– Я сделал это по собственной инициативе, сэр.
– Так. Теперь все стало понятнее. Вы окончили частную школу?
– Да, сэр.
– Нетрудно было догадаться. Полиция, увы, переполнена такими ловкачами, как вы. Стоит получить мало-мальское образование, и каждый констебль в наши дни уже мнит себя великим сыщиком. Ладно, и какие же результаты дали наведенные вами справки?
– Я посетил железнодорожную станцию, сэр, – сказал Голсуорси, совершенно не реагируя на враждебное отношение к себе Стьюта, – и опросил ее работников, видел ли кто-либо из них Фэйрфакса, уезжавшего в Лондон в ту среду, когда произошло самоубийство, сэр. Ведь мы сняли их показания относительно Роджерса и Смайт, но не задавали вопросов по поводу Фэйрфакса.
– И вы решили самостоятельно взять на себя эту миссию?
– Да, сэр. – Он по-прежнему говорил совершенно бесстрастно. – Как выяснилось, Фэйрфакс отбыл в тот день в Лондон поездом, отходившим в 14.50.
– Понятно. А из чего вытекает ваше умозаключение, что он уехал именно в Лондон?
– Он приобрел билет, сэр, и сказал кассиру, что его краткий отпуск подошел к концу. Позже я разговаривал с носильщиком на платформе, помогавшим ему сесть в вагон. Это не скорый поезд. Вместе с ним с нашей станции уехал всего лишь еще один пассажир. Носильщик подтверждает, что он действительно покинул город.
– Ясно. И от всего своего наивного сердца выпускника старого доброго Итона…
– Выпускника старого доброго Беркэмпстедиана, сэр.
– Не смейте перебивать меня. Мне плевать. Пусть будет хоть старый добрый Гигглзуикиан. От всего своего наивного сердца вчерашнего школьника вы посчитали, что если человек покупает билет и садится в поезд, следующий до Лондона, который делает остановки на дюжине промежуточных станций, то он, следовательно, непременно едет до самого Лондона?
– Такого вывода я не делал, сэр.
– И правильно. Как я слышал, вы будете принимать участие в чемпионате полиции по боксу?
– Так точно, сэр.
– Надеюсь, вас вышибут в первом же раунде, послав в нокаут. Это послужит вам хорошим уроком. На этом пока все.
Сохраняя полнейшую невозмутимость, Голсуорси ответил:
– Благодарю за внимание, сэр.
И удалился.
– Нет, вы только посмотрите на него! – возмущенно воскликнул Стьют.
– Мне кажется, вы уж слишком к нему строги, – заметил я. – Констебль старался проявить себя наилучшим образом.
– Возможно. Но на самом деле подобная самодеятельность недопустима. Мне достаточно Бифа с его нелепыми «версиями».
– Но вы ведь сами говорите, что желаете собрать все факты, имеющие отношение к делу, – мягко попытался урезонить я детектива-инспектора. – А констебль сообщил вам именно о таком факте.
Стьют повернулся ко мне и одарил своей обычной приятной улыбкой с некоторой примесью горечи.
– Хорошо, давайте пока оставим эту тему, – предложил он. – Кажется, это расследование начинает всерьез действовать мне на нервы. Если подумать, то просто смехотворна наша неспособность раскрыть столь элементарное убийство. Отправляйтесь складывать вещи в сумку. Уж до миссис Фэйрфакс мы точно доберемся.
Итак, всего через полчаса я на полной скорости удалялся от Брэксэма вместе с помрачневшим и очень серьезным детективом Стьютом, который выглядел даже более задумчивым и сосредоточенным, чем обычно. Вероятно, констебль Голсуорси помимо воли подстегнул в нем стремление к скорейшему завершению расследования.
Глава 18
– Сначала на почту, а потом в дом настоятеля местной церкви, – сказал Стьют, когда мы подъехали к окраине Лонг-Хайбери. – Многолетний опыт научил меня, что в девяти случаях из десяти это те два места, где собирают все сплетни. Владельцы пабов, почтальоны, носильщики порой тоже полезны, но их, как правило, отличает более короткая память.
– Что ж, вам виднее.
Теперь, вплотную приблизившись к месту активных действий, я почувствовал, как во мне проснулся азарт. В послеобеденное время долгий и монотонный путь вдоль шоссе навеял на меня дремоту, но стоило нам миновать несколько первых зданий, построенных из серого котсуолдского известняка, поскольку Лонг-Хайбери располагался на самой границе Глостершира, сон как рукой сняло.
Сам по себе городок казался весьма привлекательным. И дома, и окрестные фермы покрывала сейчас пелена белесого тумана. В центре возвышалась колокольня церкви, позади которой протянулся длинный неф. Рядом располагалась гостиница – крупное строение, ярко покрашенная деревянная облицовка которого приятно контрастировала с преобладавшим вокруг серым камнем. И там же, когда Стьют остановил машину, я заметил дом, где одновременно помещались и главный городской магазин, и почтовое отделение.
Раздался мелодичный звон, когда Стьют открыл дверь, и мы оказались в торговом зале, где было очень тесно из-за обилия полок с выложенными на них товарами. От масляной печки исходило сухое тепло и чуть заметный запах парафина, но его почти напрочь забивали куда как более соблазнительные ароматы апельсинов, сыров, бекона, бисквитов и дров, неизменно преобладающие в сельских лавках и довольно приятные в своей смеси.
Хозяин магазина (он же – почтмейстер) посмотрел на нас сквозь толстые линзы очков и спросил:
– Чем могу служить?
– Большую бутылку «Плейерса», пожалуйста, – сделал заказ Стьют.
Конец ознакомительного фрагмента.