– Уходи, – сказал он, – отдыхай, а со мной ничего плохого не случится, обещаю тебе.
– Ладно, – прошептала я, высвободила свою руку и встала.
Лео молча наблюдал, как я подняла сумочку и двинулась к двери. У двери меня снова охватили сомнения. Лео очнулся только вчера. Что, если ему опять станет хуже, а я в это время буду спать?
– Уходи! – произнес он с наигранным раздражением.
Я кивнула и вышла. Мне срочно нужно было выспаться. Чтобы пережить все это, мне просто необходимо, чтобы голова оставалась свежей.
Глава шестая
Лео
Январь 2011 года
Я всегда испытываю неловкость, когда приходится сводить общение к обмену эсэмэсками. Меня выводит из себя отсутствие при этом должного контекста, эмоциональности при наличии всяческих сокращений и множества ошибок в написании. Весь день после разговора в парке я испытывал смешанное чувство вины и обеспокоенности, когда думал о Молли Торрингтон. А еще я не хотел докучать ей. Когда стемнело, я нашел ее номер и набрал текстовое сообщение: «Молли! Надеюсь, ты в порядке после утреннего разговора. Лео».
Ответ пришел прежде, чем я успел отложить в сторону мобильник: «Мне жаль, что тебе пришлось снова об этом вспоминать. Я очень благодарна за твою честность со мной. Мне не с кем поговорить об этом. Думаю, пройдет некоторое время, прежде чем я смогу разобраться сама в себе».
Я перечитал ее сообщение несколько раз, и мне в голову пришел ответ на вопрос, который я уже неоднократно себе задавал в течение последних двадцати четырех часов: «Какой, по мнению Деклана, я должен был бы сейчас ей дать ответ?» Он был очевиден, и я написал: «Ты можешь поговорить со мной в любое удобное тебе время».
Правда заключалась в том, что мне самому вдруг захотелось выговориться. Лично меня такое желание несколько обескуражило. В ту ночь, когда умер Деклан, я вернулся из больницы в свою квартиру, тишина в ней меня просто оглушала. Я хотел заснуть, но не мог. Наконец я поехал к своим родителям. Папа и мама оба проснулись. Я сообщил им новость. Они попытались меня утешить, но я не мог объяснить им истоки моего горя и объяснить, отчего испытываю столь сильное чувство вины. Больше я никогда об этом с ними не говорил. Сначала я был потрясен и безутешен, но потом жизнь пошла своим чередом, и я оставил свое горе в прошлом.
Молли не ответила на мое предложение. Я отложил мобильник и пошел на кухню поискать, чем бы перекусить. Когда звякнул мобильный, сообщая о получении очередной эсэмэски, я вернулся взглянуть на экран.
«Как насчет сегодняшнего вечера?»
Мы встретились в кафе. На этот раз, подходя к нему, я обратил внимание на это заведение. Кафе было оформлено в хипстерском стиле. Обычно я стараюсь держаться подальше от подобных заведений, нередких в центральной части города. Кафе находилось в мощенном булыжниками переулке, поднимавшемся вверх по крутому склону холма. Интерьер украшали разрозненные старинные предметы. Кафе пользовалось популярностью в среде падкой на все модное молодежи.
Молли сидела за столиком у выходящего на переулок окна. При моем приближении она как раз что-то читала на своем мобильнике. Впервые у меня появилась возможность хорошенько ее рассмотреть. Эта повзрослевшая Молли, несмотря на все свои успехи и карьерный рост, казалась какой-то легкоранимой. Не исключено, что виной тому были обстоятельства, которые свели нас вместе.
– Мне не стоило предлагать опять встретиться, – сказала Молли, когда я сел напротив. – Я уже и так отняла у тебя много времени.
Я указал на перевязанную руку.
– Мне не разрешили работать. На клавиатуре я также не могу набирать текст. Короче говоря, заняться мне нечем. Я теперь сижу сиднем дома и считаю часы, оставшиеся до моего выздоровления. Если ты и отнимаешь у меня время, то только то время, которое я и так трачу впустую.
– Поверить не могу, что в тебя стреляли, а ты, мне кажется, воспринимаешь это вполне спокойно.
– Если ты едешь в зону военных действий, кто-то обязательно будет стрелять в тебя или, по крайней мере, близко от тебя, – пожав плечами, сказал я. – Было бы глупо жаловаться на это.
– Это впервые в тебя стреляли?
– Впервые… – повторил за ней я, а затем весело рассмеялся. – Нет, это уже в третий раз. Как ты себя чувствуешь после нашей встречи?
Я решил сменить тему.
– Честно? – вздохнув, Молли потерла лоб двумя руками. – Я разрываюсь. Я потрясена тем, через что пришлось пройти брату. То, что папа с мамой решили утаить от меня правду, с одной стороны, злит меня, а с другой, вызывает сочувствие. У Дека были проблемы, которые со временем его победили. Конечно, это несправедливо, но такова уж жизнь. В этом нет ничего постыдного для семьи.
– Я уверен, что твой отец всегда считал, что Деклан когда-нибудь образумится и возьмется за ум. Он не хотел, чтобы кто-нибудь в совете директоров узнал о его беде и при случае использовал это против Дека. Какой бы беспорядочной ни была жизнь твоего брата, Лейт всегда ждал от Дека только лучшего.
Мне самому не верилось, что я защищаю Лейта Торрингтона, но, если уж начистоту, я ему немного сочувствовал.
– В том-то и дело! Отец того же ждет и от меня, – судорога на мгновение исказила лицо Молли, а руки нервно пробежали по волосам. – Он поручает мне самый трудный и запутанный проект, я берусь за него и отлично справляюсь, а отец, просматривая мою работу, обращает внимание только на ошибки. Отец ждет от меня только идеальной работы, и для него нет предела совершенству…
Внезапно умолкнув, Молли взяла меню и долго его разглядывала. Когда она заговорила вновь, гнев и раздражение уже исчезли из ее голоса. Казалось, она запрятала их где-то в глубине себя и отгородилась от всего.
– Я умираю с голода. Может, поедим?
Мы сделали заказ. Пока мы ждали, когда принесут еду, Молли выспрашивала у меня подробности моих приключений. Она с огромным вниманием выслушивала все, что бы я ни говорил. Подобную реакцию я замечал у всех женщин, с которыми встречался: жгучий интерес обычно являлся «ответом» с их стороны на «опасности», сопутствующие моей работе.
Вслед за очарованием следовала нерешительность, а потом приходил страх. У меня в жизни было немало женщин, но все мои отношения с ними развивались по одной и той же схеме. Это одна из причин, уже давно побудившая меня принять решение никогда не жениться.
Через некоторое время я попросил Молли рассказать о ее работе.
– Как-то я прочел о тебе статью, – тихим голосом сказал я. – Похоже, ты преуспела в «Торрингтон Медиа».
– Да уж, – с легкостью подтвердила Молли. – Я много работаю и быстро учусь новому.
– Ты с самого начала собиралась связать свою деятельность с семейным бизнесом?
– Нет.
– А чем ты собиралась заниматься? – спросил я.
– У меня не было четкого плана. Я подумывала открыть собственное дело, но потом… – вздохнув, она пожала плечами, – умер Деклан, и все изменилось.
– Ты работаешь в «Торрингтон Медиа» только из-за смерти Дека?
Я не смог скрыть своего удивления. Девушка нахмурилась.
– Я училась в Нью-Йорке, а позже перевелась в Сиднейский университет. Я нужна была маме и папе. Тогда мой поступок мне казался оправданным. Когда я вернулась, папа решил, что после окончания универа я стану работать у него. Сначала я думала немного повременить, чтобы потом, уличив подходящую минутку, признаться, что хочу заниматься чем-то другим, но, получив диплом, я просто не решилась обидеть папу. К тому же, какая разница, буду ли я работать в «Торрингтон Медиа» или в другом месте? В конце концов, это одно и то же.
– Разве?
Вздохнув, Молли призналась:
– Нет, не одно и то же.
– И чем бы ты занялась, если бы Дек не умер?
– В том-то и дело… Если бы у меня было четкое видение того, чем я хочу заняться, мне было бы гораздо проще отказать отцу, но у меня не было и нет ничего определенного, а папе ужасно хотелось передать бразды правления в руки кого-то из своих детей. Поскольку остались только одни руки, достойные этого…