После исчезновений мир изменился так решительно, что никто из его знакомых так и не смог вновь обрести душевное равновесие. Он был рад, что Брюс стал его учителем, а Хлоя, да теперь еще и Бак, объединились с ним в выполнении общей миссии. Однако иногда мысли о будущем подавляли его.
Может быть поэтому он испытал чувство облегчения, увидев в конце коридора улыбающееся лицо Хлои. За два десятилетия своих полетов он привык к тому, чтобы проходить мимо пассажиров, которых встречали в терминале. Большинство пилотов деловито высаживались из самолета и отправлялись домой в одиночестве.
Теперь Хлоя и Рейфорд понимали друг друга лучше, чем когда-либо. Они быстро становились не просто друзьями, но по-настоящему близкими людьми. И если иногда они в чем-то не соглашались друг с другом, их тесно связывали общее горе, новая вера и товарищи, с которыми они создали Отряд скорби.
Рейфорд обнял дочь.
- Что-нибудь случилось?
- Нет. Но тебя хочет видеть Брюс. Сегодня вечером он срочно собирает нашу группу. Я не знаю, в чем дело, но он очень хотел бы, чтобы мы попытались привести с собой Бака.
- Как ты сюда добралась?
- На такси. Я знаю, что твоя машина здесь.
- А где может быть Бак?
- Он собирался сегодня искать машину и квартиру, так что он может быть где угодно.
- Ты звонила в офис "Умом"?
- Я днем разговаривала с Алисой, секретарем. Там его ждут не раньше понедельника. Но мы можем попробовать снова позвонить из машины. Я думаю, это лучше сделать тебе, а не мне.
Рейфорд сдержал улыбку.
* * *
Алиса сидела, наклонившись над столом, навострив уши, вытаращив на Бака глаза и пытаясь громко не смеяться, пока он шепотом развлекал ее своими остротами. Он строил предположения, сколько человек из роскошного манхеттенского офиса может поместиться в комнатенке, которую он теперь должен делить с общественным кофейником. Зазвонил телефон. Бак мог слышать разговор по громкоговорящему телефону. Он узнал голос звонившего.
- Алиса, Бак Уильяме еще у вас?
- Да, здесь.
- Позовите его, пожалуйста.
Это был звонок Рейфорда Стила из машины.
- В семь тридцать сегодня? - переспросил Бак. - Конечно, я буду. А в чем дело? Передайте ей привет! Буду рад видеть вас обоих сегодня в церкви.
Он уже вешал трубку, когда из дверей вышла Верна и хмуро посмотрела на него.
- В чем дело? - спросил он.
- Скоро у вас будет свой телефон, - ответила она. - Заходите.
Когда он сел, Верна любезно проинформировала его, что у него больше не будет заграничных командировок, статей на первой полосе и ярких заголовков в "Глобал уикли".
- Наше Чикагское бюро играет в журнале важную, но вместе с тем ограниченную роль, - сказала она. - Мы всего лишь интерпретируем национальные и международные новости, учитывая местную специфику, и направляем в Нью-Йорк наши собственные материалы.
Бак остолбенел.
- Значит, мне поручают следить за курсом акций на Чикагской фондовой бирже?
- Не смешите меня, Камерон. Этого вам никогда не поручат. Вам будут еженедельно даваться те поручения, которые мы будем считать необходимыми. Вашу работу будет контролировать ведущий редактор и я, мы будем оценивать ее значение и уровень, и решать, стоит ли отправлять материалы в Нью-Йорк. Бак вздохнул.
- Я никогда не спрашивал большого босса, чем буду заниматься в перспективе. Я не думаю, что вам это неизвестно.
- Все ваши контакты со Стентоном Бейли также будут проходить только через меня. Вы понимаете это?
- Вы спрашиваете меня о том, понял ли я смысл ваших слов, или о том, согласен ли я с этим?
- Ни то, ни другое. Я спрашиваю, будете ли мне вы подчиняться?
- Едва ли, - ответил Бак, чувствуя, как у него покраснела шея и участился пульс.