Андраковский сидел на ручке кресла, молчал и нервно курил сигарету за сигаретой, гася окурки в окошечке циферблата. Бомбар стоял, прислонясь к переборке, и дремал.
Отвязаться от Аравиля было легче, чем думали пираты, но Аравиль еще кричал по радио вслед уходящей "Большой Медведице", что дни ее сочтены и, шайтан их дери, он лично расправится с нею. Но не это удручало маэстро. Очень плохо получилось с детьми. Он едва-едва пошатнул непробиваемую стену справедливости в маленьких землянах, едва-едва попытался освободить окостеневшие души, как этот дурак врывается со своими ругательствами, выворачивая все наизнанку. Смогут ли дети отнестись милосердно к какому-нибудь малопонятному существу, когда первые же пираты на их пути гнусно их обманули, выдавая себя за людей честных и благородных?
Андраковский курил и кашлял, а в иллюминаторе росла громада приближающейся станции "Большая Медведица" - помесь железнодорожного моста, исполинского барабана и автомобильного мотора чудовищных размеров. Обойма из пяти гигантских труб-ангаров торчала, целясь в пустоту, как забытая артиллерийская батарея. Катер сбавил ход и, словно поршень в цилиндр, вплыл в ангар.
- Вошли, - сказал Артем Даниилу.
"Аввакум-2", с погашенными огнями и выключенной сигнализацией гнавшийся за "Большой Медведицей" на гравитационной тяге и потому невидимый, будто черная кошка в угольной яме, плавно замедлился перед пастью ангара. Ни Милора, ни Даниил, ни даже Артем не рассчитывали отпускать пиратов подобру-поздорову. Когда, услышав ругательства Аравиля, Андраковский отправил детей на их катер, Милора предложила этот план: выждать немного, погасить все огни, включить глушители и мчаться за маэстро в погоню, чтобы разведать местонахождение тайной пиратской базы и там прихлопнуть всю шайку, как шляпой тараканов. И Аравиль с Андраковским попались на удочку, разошлись в разные стороны, а потом "Аввакум-2" исчез прямо из-под носа "Санскрита".
Тем временем Андраковский поручил Бомбару перетащить награбленное добро, ушел в свой отсек, высыпал в ванну пакет хвои для аромата и залез в горячую воду.
Он подождал, пока тепло проберется внутрь и расслабит тело, как расслабляют подпруги у седел, взял в руки книжку стихов-танка и задремал. Он сам не заметил, что задремал, книжка поплыла по воде, но вдруг с треском и искрами над головой маэстро включился экран, и Катарсис крикнул:
- Я говорил, что не надо связываться!..
Андраковский от неожиданности хлебнул остывшей воды, закашлялся и погрозил роботу кулаком.
- Эти дети нашли станцию! - крикнул Катарсис. - И теперь - на, пожалуйста! - заходят в ангар! Через пять минут они нас перестреляют!
- Не волнуйся, ради бога, - ответил маэстро и выловил из ванны книжку. По отношению к детям никакого насилия!
- Как же!.. - рассвирепел Катарсис, но маэстро прервал его:
- Значит, так... Раз уж они нас считают мерзавцами, надо с педагогическими целями таковыми и представиться. Мы должны дать понять детям, что такое истинное зло. Пусть они победят нас и зло в нашем лице, а потом мы как-нибудь уладим это дело... Если они потерпят поражение или впоследствии будут мучиться от совести, что наказали нас несправедливо, может развиться комплекс неполноценности, а это...
- А они уже взломали дверь шлюза, - желчно сказал Катарсис, следивший за детьми из рубки по монитору.
- Сделаем следующее, - Андраковский вылез из ванны и схватил полотенце. Пусть они немного побродят по станции, а после мы их возьмем в плен. Я изображу из себя злодея, желающего уничтожить всю планету, а затем мы дадим им возможность бежать и расправиться с нами. Уж тогда-то они должны понять, что такое настоящее добро и зло, а, Катарсис?
Маэстро накинул халат, взял бластер и побежал в рубку, то и дело теряя тапочки. Он был вдохновлен своей новой идеей.