Нос как нос. Большой. Рта нет. А во лбу глаз горит. И весь в простыню завернутый.
Патрульные переглянулись и синхронно посмотрели на участкового. Тот побагровел.
-Забавный, значит, паренек, - пояснил еще раз сторож. - И спрашивает меня носом: отец, это какой город? Я и ответил. Растерялся, конечно. А он как глазом своим сверкнул и говорит: спасибо, отец. Ну, я, конечно, опомнился и закричал: руки вверх! А он подпрыгнул прямо метров на пять, через стену перескочил… Пока я за берданкой сбегал, пока ворота открывал, он уже скрылся. Я же не могу за ним - я на посту. Вот я по «ноль-два» и позвонил.
-Так, - определился первый патрульный. - Лично мне все понятно. Кроме одного: почему у капитана Решетова на участке психически больной человек сторожем работает?
-Я не психический! - обиделся Кузьмин. - Я сторож! А тот тип - вор! Понимаешь логику? Он воровать лез. А может, чего-то украл уже и - сматывался… Только, начальник, прикинь: из воздуха появился. Было пустое место, а потом… ме-эдленно так, постепенно. Линия за линией. Как будто его кто-то нарисовал фломастером… Я ему и кричу… руки вверх!
Сторож Кузьмин, такой возбужденный и многоречивый в начале разговора, стал сникать и угасать. Покрасневшие его глаза моргали часто-часто, и жестикулировать он уже не жестикулировал, так как для того, чтобы сохранять равновесие, ему теперь требовалось опираться на стену обеими руками.
-А чего тут воровать-то? - спросил второй патрульный первого. - Это ж не магазин. Подумаешь, театр какой-то…
-Др-раматический… - добавил Кузьмин, сползая по стенке.
-Драматический! - передразнил патрульный. - Да что этого алкоголика слушать? Допился до белой горячки, вот ему и мерещатся всякие… с глазами во лбу… Поехали отсюда!
-Насчет белой горячки - это вряд ли, - подал голос участковый. - Я Кузьмина давно знаю. Он на моем участке проживает и работает. У него белая горячка в конце месяца только бывает. С двадцатого по первое включительно. Двадцатого у него зарплата. Да он вообще тихий. Пьет, правда…
В горле Кузьмина что-то булькнуло. С трудом приподняв голову, он мутно глянул в глаза капитана и проговорил:
-А ты мне наливал? Клевещешь тут… Пьет корова. А я - бухаю.
Очевидно, это высказывание лишило сторожа последних сил. Издав звук, не поддающийся никакому определению, он снова уронил голову на грудь и захрапел.
-Поехали! - снова призвал первый патрульный, поворачиваясь к машине. - Ложный вызов.
-Ложный, - подтвердил второй патрульный уже из кабины.
Газик, взревев мотором, двинулся с места и свернул на ближайшем повороте. Участковый, злобно сплюнув, схватил сторожа за шиворот и вздернул на ноги. Кузьмин всхрапнул, икнул, но не проснулся.
-Я тебя, сволочь, на пятнадцать суток посажу, если еще раз такую штуку выкинешь! - прошипел Решетов. - Почему дрыхнешь на рабочем посту? Почему ворота нараспашку?
-Вот и закрой их, - невнятно посоветовал сторож, выскальзывая из цепких милиционерских рук и шлепаясь на землю, - а то мне по ногам дует.
-Тьфу, дурак!
Еще раз сплюнув, участковый удалился.
-Степан Федорович! - позвал я. - Выходите. Ложная тревога!
Мусорный бак с грохотом опрокинулся набок. Из-под него выкатился мой клиент, облепленный, словно пиявками, пустыми консервными банками.