Ну как мне объяснять этому заплаканному дяде, что ничем я ему помочь не смогу? А если попытаюсь, сам сложу свою бедовую рогатую голову ни за грош. Каждое явление обязано быть уравновешено другим явлением - вот вам краткое изложение закона Вселенского Равновесия. За белой полосой следует черная полоса, за черной, соответственно, белая - вот вам подтверждение закона жизненным опытом. И никаких исключений! Период невероятного везения неотвратимо влечет за собой период сверхъестественного невезения…
-… проще говоря, - закончил я свои путаные объяснения, - вы, мой дорогой, теперь притягиваете к себе неприятности не только из реальной действительности, но и из других сфер. В расплату за нереальные блага, которыми незаслуженно пользовались накануне. Вас не то что охранять, с вами в одном городе опасно находиться! Космическая Кара - вещь серьезная. Вы, Степан Федорович, теперь не простой уборщик, вы - настоящая машина смерти!
Ковер в центре комнаты взбугрился и зарычал. Степан Федорович, ойкнув, взлетел на спинку дивана, как перепуганная курица. Трехногий столик в углу вдруг встал на дыбы, стряхнув с себя телевизор. Я едва успел огреть столик подвернувшимся под руки стулом - оба предмета разлетелись в щепки. Я судорожно сглотнул.
-Вот видите?
Степана Федоровича била крупная дрожь.
-Но я же не виноват! - закричал он, сползая со спинки дивана. - Эти блага сами собой на меня валились со страшной силой! Как же мне было сопротивляться? Господин Адольф! Я не Пушкин и не Лермонтов, я простой человек! Я звезд с неба никогда не хватал и хватать не собираюсь! Я всю жизнь в школе учителем проработал, теперь вот театральным уборщиком тружусь. Я два раза женат был… У меня язва, гипертония, невроз и стальной штырь в ноге вместо кости! Мне ничего не надо - только бы спокойно выйти на пенсию и остаток жизни прожить без всяких Нобелевских комитетов, белых крыс, летучих одноглазых змей, пятиэтажных особняков и прочей гадости! Помогите мне! Я вам не то что душу… Я наизнанку вывернусь и все потроха вам на блюдечке принесу! Я так не могу больше! Мне страшно!
Он рухнул с дивана на пол и зарыдал. Минуту я стоял над ним и просто смотрел, сжимая-разжимая кулаки, то и дело вытирая рукавом вспотевший лоб.
Вот мой коллега и непосредственный начальник бес Филимон тысячу раз мне говорил, что излишнее человеколюбие когда-нибудь меня погубит.
Погубит. И не когда-нибудь, а прямо сейчас. Стоит мне только открыть рот и сказать:
-Ладно уж. Подписывайте договор… Нет, карандашиком не полагается. Забыли? Вот у меня и иголка есть. Да не бойтесь, она стерильная…
-А что теперь делать? - спросил Степан Федорович, замотав указательный палец платком.
-А что хотите. Прогуляться, например, можно.
-А на работу можно сходить? Тут недалеко…
Обои на противоположной стене зашуршали и медленно начали обугливаться. Узоры на них дрогнули, поплыли и сплелись вдруг в такую устрашающую харю, что я тут же пожалел о своем скоропалительном решении. Вот уж ввязался…
-Я моментально одеваюсь! - вскочил Степан Федорович. - Одна секунда - и я готов! Куда вы?! Куда?!!
Зашипев, перестали обугливаться обои, которые я окатил водой из тазика.
-Моментально одеваюсь… - бормотал мой клиент, засовывая в брючину негнущуюся ногу, - одну секундочку…
-Да уж, поспешите, - озираясь, попросил я.
ГЛАВА 2
-Дошли наконец-то… Нам сюда, вот в эти ворота… Ой!
-Что опять такое?
-Ми… милицейская машина.