Я познакомилась с Брайаном на вечеринке в Хэллоуин, которую я устраивала в the Cloud Club. Несколько сотен человек в костюмах в доме скитались по всем четырем этажам. Я была настолько занята подготовкой к празднику, что решила не заморачиваться и нарядилась в форму офисного работника. Моя мать настояла на покупке костюма, чтобы мне было в чем ходить на собеседования. Я его хранила в шкафу в бумажном пакете с ироничной надписью «одежда для взрослых» вот уже больше четырех лет. Брайан же пришел с отрубленной головой. Он был одет во все черное, а из его шеи как бы сочилась кровь.
Позже ночью я сыграла на стареньком пианино и спела четыре свои песни для небольшой подвыпившей компании друзей. Брайан отвел меня в сторонку и заявил:
– Мне предначертано судьбой стать твоим барабанщиком.
Я не стала спорить. Я пыталась организовать свою группу. В скором времени мне должно было стукнуть двадцать пять, возраст, который я суеверно нарекла дедлайном осуществления своих музыкальных мечт. В противном случае я бы признала себя полной неудачницей.
Неделю спустя мы организовали группу и назвали себя The Dresden Dolls[12] в честь книги Курта Воннегута «Бойня номер пять» о бомбардировке Дрездена во время Второй мировой войны, также в честь чистых, изысканных фарфоровых фигурок, которые, как я всегда представляла, лежали под обломками разрушенного города. Темнота, свет, темнота. Это были мы.
Моя замечательная и терпеливая мама научила меня основам игры на пианино и заставила меня ходить на занятия. Я ненавидела репетиции и меня несказанно расстраивало то, что нужно было читать музыку с листа (я до сих пор не люблю это делать), но я могла воспроизвести все, что слышала по радио. Я накопила кучу гипоманиакальных песен с двенадцати лет, записывая их на кассеты и выписывая слова в тетрадки в почти абсолютной тайне. До встречи с Брайаном я находилась в клетке своей собственной музыки, мне удавалось выступать лишь пару раз в год и робко делиться своими не такими уж и робкими песнями с живой публикой в кафе или на вечеринках. Мои подростковые слова к песням отражали ту музыку, которую я любила: мюзиклы, The Beatles, Новую волну. Мои песни были исповедью, они были темными, навеянными моей тяжелой борьбой с пониманием самой себя. Еще я писала сатирические песни о Starbucks. Я не могла воспринимать критику, даже сказанную из лучших побуждений, поэтому выступления на публике просто пугали меня. Мне казалось, что если люди не принимали мой материал, то не принимали и меня саму.
Конец ознакомительного фрагмента.