— Одна женщина, которую преследовали эти мерзавцы, покончила с собой, выбросившись из окна собственного дома.
— Я найду более подходящее место для отдыха, чем плиты двора, — ответила Санчия. — О да, я хотела бы встретить галантных французов. Я очень сердилась, когда мы поспешно отправлялись в изгнание. Теперь из-за этого мне приходится иметь так много любовников. Нужно наверстывать упущенное. Понимаете?
— Наша госпожа наверстывает упущенное с похвальной скоростью, — проворчала Лойселла.
— По крайней мере, — сказала Санчия, — слухи не солгали. Его святейшество пишет моему отцу, что он обеспокоен дошедшими до него известиями о моем поведении.
— Мадонна… Санчия, будьте осторожны! Будьте осторожны, когда доберетесь до Рима.
— Осторожничать? Лучше я займусь Чезаре.
— Я о нем много слышала, — заметила Лойселла.
— Много странного, — вставила Франческа.
— Говорят, — продолжала Лойсеяла, — что когда ему понравится женщина и он скажет ей: пошли со мной, — она не смеет ослушаться. Иначе ее возьмут силой и накажут за то, что не подчинилась кардиналу.
— Я слышала, что он рыщет по улицам, — добавила Бернандина, — высматривая подходящие жертвы, чтобы пополнить свой гарем. Что тот, кто встанет на его пути, загадочно умрет, никто не знает как.
Санчия захлопала в ладоши, откинула назад пышные черные волосы и рассмеялась.
— Судя по слухам, это самый волнующий мужчина, которого можно встретить. Я мечтаю скорее лично познакомиться с ним.
— Будьте осторожны, Санчия, — взмолилась Бернандина. — Будьте осторожны, когда познакомитесь с Чезаре Борджиа.
— Осторожность я оставляю вам, — с улыбкой проговорила Санчия. — Очень вас прошу занять чем-нибудь моего маленького Гоффредо Я не хочу, чтобы он заходил в мою спальню, когда я буду развлекать гостей. Это будет плохо влиять на его нравственность, Девушки весело засмеялись.
— Милый Гоффредо. Он такой хорошенький, такой наивный. Так и хочется его приласкать, заявила Франческа.
— Можешь ласкать его сколько душе угодно, — разрешила Санчия, — Но умоляю тебя, не пускай его в мою спальню. А где он сейчас? Пусть придет и расскажет нам о своем брате. В конце концов, он знает о Чезаре Борджиа больше, чем любая из нас.
Девушки помогли Санчии одеться, и к приходу Гоффредо она возлежала на подушках.
Гоффредо был очень хорош собой и выглядел моложе своих четырнадцати лет.
Он подбежал к кровати и склонился перед женой. Она протянула руку, коснулась его прекрасных каштановых с медным оттенком волос. Его глаза, окаймленные длинными ресницами, смотрели на Санчию с обожанием. Он знал, что женился на самой, как говорили, прекрасной женщине Италии. Он слышал, что ее красоту сравнивали с красотой его сестры Лукреции и возлюбленной его отца Джулии; большинство тех, кто видел всех троих, заявляли, что Санчия по красоте не уступает остальным, но обладает помимо всего еще чем-то — в ней таилась какая-то колдовская сила, делавшая ее единственной и неповторимой. Она отличалась ненасытной сексуальностью; она раздавала обещания неземного блаженства любому представителю противоположного пола, который оказывался с ней рядом. Таким образом, хотя все восхищались золотоволосой Лукрецией и прелестной Джулией, красота смуглой Санчии вызывала больше чем восхищение; ее никогда нельзя было забыть.
— А чем занимался мой маленький муж сегодня? — поинтересовалась Санчия.
Он поднял лицо, чтобы поцеловать твердый белый подбородок.
— Я катался верхом, — ответил мальчик. — Какое чудесное ожерелье!
— Мне его подарили сегодня ночью.
— Ночью я не видел тебя. Лойселла сказала, чтобы я не беспокоил тебя.
— Нехорошая Лойселла, — поддела она.
— У тебя был любовник, — констатировал Гоффредо.