Да любой ученый умер бы счастливцем, если бы ему удалось разработать хотя бы несколько из них!А я даже не знал, ну, совершенно себе не представлял, с какого бока подступиться пусть к одной... Неважно...Это было похоже на роскошный яблоневый сад, в котором спелые сочные плоды сгибают ветви до самой земли, в котором все дышит изобилием и восхитительным ароматом, а ты стоишь позади высоченной ограды и жадно смотришь в сад между штакетинами - калитка рядом, но на ней замок, и есть только один путь: через забор, но ты боишься, что сейчас выскочит из-за угла страшный сторож с двухстволкой в руках и начнет палить почем зря, а потом поймает тебя и надерет тебе уши - тут уж будет совсем не до яблок...- Простите... вы не находите, что здесь вопросов... м-м... несколько многовато? - тупо спросил я после минутного замешательства.- Не нахожу, - отрезал стол. - По-моему, все в норме.- Возможно, - неуверенно поддакнул я. - Вам, разумеется, виднее... Но, черт возьми!.. Я даже не представляю себе, с чего начинать!- Будем делать по порядку. С вопроса номер один - и до конца списка.От такого предложения я чуть не свалился со своего трехногого стула.Самомнение стола, видимо, не имело границ, равно как и время, отпущенное на развитие этого самомнения. Но у меня-то границы были, и еще какие!Впрочем, отступать было поздно, и потому я решил проучить этого хвастуна.- Ну, что ж, - не без ехидства ответил я, - как будет угодно. Можно и попробовать. С вопроса номер один - и до конца списка.Но уже вскоре я убедился, сколь ошибочным было мое первоначальное мнение о его возможностях.Да, стол творил чудеса!Он был буквально начинен, как бомба превосходной взрывчаткой, совершенно оригинальными, невероятными идеями - время шло, и на бумаге мало-помалу начинали проявляться контуры будущей новой теории.Пока, конечно, в самом общем виде, лишь намеки, но уже хоть что-то!..- Вы знаете, - сказал мне стол в начале нашей работы, -. я ведь понимаю: потом все это - хочешь не хочешь - придется перепечатывать на машинке. Безусловно, я мог бы заняться этим и сам, но мне печатать сложновато глаза устают, и вообще годы не те, что там ни говори... Не могли бы вы этот труд взять на себя?- Охотно, - согласился я и на всякий случай, чтоб была постоянно под рукой, вытащил машинку из футляра и водрузил на угол стола.
И все-таки, если по совести, мне было несколько не по себе, словно я переступил внезапно заповедную, запретную черту и... уже не волен был ни возвращаться, ни стоять на месте. Какая-то неудержимая сила влекла меня за собой... А что там, впереди?Все шло как но маслу, будто и не существовало никаких трудностей или сомнений, - я чувствовал: сейчас закладываются первые камни в фундамент превосходной, актуальной донельзя теории. Простота, если угодно, естественность ее создания меня пугали...Сидя потом на кухне и черпая ложкой давно остывшый суп - жене категорически надоело его подогревать, - я все время мысленно возвращался к начатой работе.Я никогда не считал себя великим человеком.Я всегда в жизни и в работе делал только то, что мог, реально - и никогда не ставил перед собой неразрешимых, с моей точки зрения, задач.По правде, я никогда не стремился "прослыть", никогда не интересовался, что думают обо мне остальные. Я работал с ними - и только...И вот теперь на моих глазах вырисовывался замечательный труд, блестящая теория - имел ли я право поставить под ней свое имя?Разумеется, стол сказал, что это его долг - помогать мне, он этим занимался и у других хозяев, он читает мои мысли, все обо мне знает и все мне рассказал о себе. Он мой раб - громко звучит, не правда ли?!Для стороннего наблюдателя это просто стол, мертвая вещь, за которой, может быть, удобно работать - но только ли удобно, вот в чем вопрос.Для меня отныне он - живой, как мой шеф, как я сам, как все другие люди, я с ним советуюсь и жду от него помощи.